Россией, и были враждебны ко всему русскому, а вместе с тем проявляли в очень своеобразной форме польский комплекс неполноценности. Польша потерпела крушение, и немцы, захватившие значительную ее часть (в основном пруссаки), пытались философски оформить этот раздел. У Канта есть рассуждения о том, что поляки не должны иметь никакой государственности, потому что они ни к чему не способны, кроме как устроить несколько заварушек в истории. Это переживалось поляками очень тяжело. С помощью католической церкви они с этим справлялись, но в своеобразной форме передавали это русским: существовала целая идеология о духовной неспособности
России, о ее обреченности и т.п., очень близкая к тому, что пришлось переживать полякам. Печерин выражал это даже в стихотворениях ("Как сладостно отчизну ненавидеть..." и т.п.).
Итак, в первой половине 19 в. патриотизм и вера были тесно связаны. Они были римско-католического направления, а более существенно то, что появилось позже: Каверин, Белинский,
Герцен и некоторые другие (Грановский), связанные с проникновением атеистических и социалистических идей в Россию.
Белинский и Герцен не начинали как атеисты - напротив, они были своеобразными членами гегелевских кружков и стремились развить эту философию, создать на ее основе цельное мировоззрение и вместе с тем наметить пути для России (они тоже обладали чувством патриотизма). Но увлекшись поисками рационалистических основ мировоззрения, они сначала не собирались порвать с верой в Бога, хотя под влиянием гегелевской философии от традиционной христианской веры в значительной степени отошли. К тому же они были вовлечены в западническую колею (сказалось влияние Чаадаева и других западников) и, в отличие от славянофилов, не обратились к духовному опыту Православной Церкви. Поэтому все это очень скоро трансформировалось в увлечение социализмом и атеизмом.
На примере их самих и того направления, которое развилось вслед за ними, видна бесовская ловушка. Вроде бы они стремились к тому, чтобы найти цельное мировоззрение, основанное на разуме. Им показалось, что такого рода мировоззрение несовместимо с христианством вообще, не только с
Православием. Вот они и пошли по другому пути. Но никакого цельного мировоззрения они не создали. Если сравнивать философские произведения славянофильского направления и более поздних христианских философов (например, В.Соловьева) со всем тем, что сделали Белинский, Герцен и их последователи, то окажется, что и сравнивать-то не с чем. Были только какие-то надежды и слепая вера в то, что надо освободиться от христианской религии, чтобы получить такое мировоззрение. А
дальше ничего не последовало. Были обращения к Фейербаху, другим материалистическим философам.
Любопытно, с каким презрением сами немцы относились ко всему этому направлению (правда, не при Белинском, а несколько позже). Популярным стал немецкий материалист Бюхнер, о котором даже Маркс и Энгельс отзывались с пренебрежением: "этот разносчик". А когда у серьезных мыслителей-немцев спрашивали, как им не стыдно, что этот Бюхнер издается в таком большом количестве экземпляров в Германии, то получали неожиданный ответ: "А у нас его никто не читает, все это направляется к вам в Россию, так что вы сами виноваты".
Но главное, на чем держалось это направление изначально,
- это на очень присущей русским людям черте: воспринимать вопросы мировоззрения как некую моду. Можно даже не понимать, в чем состоят эти модные убеждения - важно симулировать, что ты их разделяешь. В то время это было особенно легко, потому что материализм, атеизм, социализм нельзя было проповедовать впрямую из-за цензурных препонов и можно было говорить: "Нас душит царская цензура. Если бы не это, сила нашей мысли полностью бы восторжествовала". В этих условиях можно было делать вид, что решающие аргументы и доказательства силы тех или иных идей нам известны, но мы просто не можем о них рассказать.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.