История Русской Православной Церкви от эпохи Петра до 20-х годов ХХ века, страница 178

Ясно и другое:  если бы царская семья не  прожила  почти  полтора года  своей  жизни  в  состоянии  духовного  подвига,  самоотверженной готовности принять волю Божию,  а куда-нибудь уехала бы  и  погибла  в случайных обстоятельствах,  то,  конечно,  вопрос о прославлении их не поднимался  бы.  Но  после  того,  как  царская  семья   оказалась   в заключении,  жизнь  ее  представляет  очень  высокий пример смиренного принятия  воли  Божией  и  готовности  нести  свой  крест,  безропотно принимая любые страдания.  Поэтому очень многие говорят о прославлении членов царской семьи в качестве страстотерпцев.  Известны  и  опасения царицы Александры Феодоровны после того, как ее и императора разделили в Тобольске,  отправив его с частью семьи в Екатеринбург,  что там его заставят подписать Брестский договор. Опасения эти свидетельствовали о твердом намерении царя и  царицы  ни  в  коем  случае  не  поступаться интересами страны и не допускать ее унижения, даже если бы это грозило гибелью их семье.  Безусловно, такого рода понимание у них было. Ясно, что самого немецкого императора Вильгельма нельзя обвинять в том,  что он как-то этому содействовал, но ряд немецких представителей в России, когда  с  ними  беседовали русские монархисты,  прося помощи Германии, чтобы вызволить царскую семью, указывали на враждебность ее к Германии вообще и к Брестскому миру в частности.  Власть тогда уже переходила в руки такого человека,  как Людендорф,  который  спустя  несколько  лет вообще  открыто  провозгласил,  что  самое лучшее для Германии было бы обратиться к языческим идеалам и в каком-то смысле стоял,  как это  ни парадоксально,  у  колыбели  как фашизма,  так и большевизма.  Так что такого рода твердость во многом повлияла на судьбу царской семьи, что, вероятно, будет учтено при обсуждении вопроса о канонизации.

Увлечение императрицы Распутиным  и  попытки  проводить  в  жизнь определенную политическую линию могли принести много бед России, о чем писал даже расположенный к императрице о. Георгий Шавельский. Но он же говорит  о  том,  что  в страданиях она духовно выросла,  что образ ее воскрешает в памяти образы величайших христианских праведников  и  что обвиняя  ее в заблуждениях,  никто тем не менее не может обвинить ее в неискренности  или  нечистоте   намерений.   "В   государственной   же обстановке  того  времени  и  царско-семейной  они найдут многое,  что значительно извинит ее увлечения и даже роковые ошибки.  Образ же ее в заточении,  унижении  и  страданиях  будет  удивлять  своим величием и


- 3 красотой не только ее друзей, но и врагов".

Действительно, в   эти  тяжелые  времена  императрица  Александра

Феодоровна,  которая в другое время была  виновницей  каких-то  ошибок своей семьи,  теперь, наоборот, укрепляла ее в тяжелые времена. Стихи, которые переписала одна из царевен в свой дневник, отражают настроение всей царской семьи. Вот их последнее четверостишие:

"И у преддверии могилы Вдохни в уста  твоих  рабов

Нечеловеческие силы Молиться кротко за врагов".

Это настроение господствовало в царской семье  более  года  в  то время,   когда   они   претерпевали   много   тяжестей,   насмешек   и надругательств.

Надо учитывать и то, что говорили святые Феофан Затворник и Иоанн

Кронштадтский: в каком-то смысле, весьма не простом, когда говорится о том, вспоминая слова ап. Павла об "удерживающем появление антихриста", надо в те конкретные времена понимать  самодержавную  монархию  и  что убийство  помазанника  Божия  -  это  не  чисто политический акт,  а в каком-то  смысле,  как  и  убийство  священников  и   иноков,   прямой враждебный  акт  против  Церкви.  Так что разумно ли вводить в Церковь разделение, признавая их страстотерпцами и отказываясь причислить их к сонму  великомучеников,  многие  из  которых,  уже пострадавшие и нами прославленные,  безусловно,  никак не отделялись от  царской  семьи  и разделяли отношение к ним как к мученикам.