Тихон, чтобы у него власть отобрать и передать этой специально подобранной большевиками группе духовенства. Для того чтобы повысить авторитет этой группы, среди которой не было никого сколько-нибудь известного церковной общественности, он предлагал как бы в ответ на их ходатайство шестерым из 11 приговоренных объявить о помиловании.
Если говорить об этих людях, то нужно сказать, что состав этой
- 8 организации, получившей впоследствии название обновленческой, был довольно пестрым. Очень много было среди них таких людей, которые искренне поверили в социалистические идеалы, несмотря на насилия, которые чинились в гражданской войне, потому что и среди интеллигенции, к которой они были близки, такого рода настроения были очень распространены. Были очень сильные колебания.
Многие знают по выраженным в его произведениях большевистским симпатиям такого поэта, как Блок, а те, кто читал роман "Доктор
Живаго" Пастернака, тот тоже помнит, как он рассказывал, что был определенный период веры в большевистские идеалы, тем более что насилия в глазах многих еще не приобрели такого значения, как после. В
это время люди разумные от этих иллюзий избавлялись, а другие (и очень часто здесь было подсознательное желание обеспечить свое положение) к ним приходили и стремились к сотрудничеству с советской властью, т.е.
верили в то, что те, кто совершил такие страшные насилия над страной, теперь построят светлое будущее, как верили и они сами, потому что несмотря на ряд провалов, у многих продолжало оставаться состояние эйфории (победили противника, захватили власть - это самое главное) началась новая эра, новая эпоха, где не будет больше эксплуатации. Во все это верить было очень приятно, и были люди, которые стремились к сотрудничеству с большевиками и видели в них, выражаясь словами
Введенского (но он просто повторял мысли Мережковского), что это как бы напоминало им притчу о двух сыновьях. Один сказал Государю "иду" и не пошел (это-де официальная Церковь), а другой сказал "не пойду" - и пошел (это те люди, которые пекутся и ревнуют о народном благе). Так что была, конечно, группировка в Церкви, которая хотя и составляла меньшинство, но стремилась к сотрудничеству с большевиками.
Вообще в то время к революции естественно подходили все увлеченные пафосом коренной ломки и обновления, будь то работники науки, искусства. Логики здесь не было никакой и ни революционного искусства, ни революционной науки не было создано, но тем не менее вера такая была, она для малообразованных поощрялась как якобы вывод неизбежный марксистской диалектики, так что стремление к такому сотрудничеству было. Но это в основном были аутсайдеры, наиболее выдающиеся деятели, которые еще до революции подумывали о возможности какого-то объединения христианства с социализмом (вроде Мережковского,
Гиппиус и других), или сами встали под знамена белого движения и были высланы из страны, здесь как бы стремились выделиться на первый план люди, которые до того в жизни общественной были на второстепенных ролях, и это органы ГПУ очень хорошо использовали.
Другая часть была из того духовенства, которое было неверующим или полуневерующим, но в силу обстоятельств не могла никуда уйти, так что они всячески стремились к соглашению с советской властью, чтобы избежать жертв, и надеялись, что с помощью компромиссов смогут получить искомое. Среди них было немало людей, которые до революции в силу скорее всего меркантильных интересов зарекомендовали себя как крайне правые деятели. Таким был известный петроградский протоиерей
Владимир Красницкий, о котором будет сказано позже. Эти люди - прежде всего протоиерей из Петербурга Александр Введенский, Калиновский,
Красницкий и, как теперь оказалось, находящийся на покое епископ
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.