100 лет, так что появление подобных памятников как символов языческих божеств уже никого не смущало. Но одно дело, если они появляются в городе, а другое - их освящать. Это не очень доходило до николаевских чиновников, но беспокоило митрополита
Филарета, и он переписывался по этому поводу со своим лаврским духовником архимандритом Антонием: что делать, все уже готово, вроде бы он и освящать не может, а с другой стороны, не обладает дерзновением святителя Митрофана и не знает, что делать. Архимандрит его укреплял, и когда все собрались и ждали только владыку, он не приехал. За ним послали адъютанта: царь на площади, все ждут митрополита на церемонию освящения. Владыка просит передать императору, что не приедет. Посылают второго адъютанта, третьего, наконец император уезжает, освящение не состоялось. Конечно, это не улучшило отношений между митрополитом Московским Филаретом и императором.
Николай по-разному выражал свою внутреннюю неприязнь. В
частности, он не мог отказать Филарету в глубоком уважении, но говорил, что у него два Филарета: Филарет мудрый (имелся в виду митрополит Московский) и Филарет благочестивый
(митрополит Киевский), последний меня и замолит. Безусловно, здесь содержалось нечто обидное для Филарета Московского, но в
40-е годы, когда проводилась реформа, вынужден был покинуть заседания Синода не только Филарет мудрый, но и Филарет благочестивый, так что обстановка была однозначной.
Тем не менее русское преподавание, как бы ни вводились какие-то уставы, внутренне не было принято лучшими преподавателями, и те благие семена, которые были посеяны в предыдущие времена, не погибли. В особых условиях была
Московская академия, которую Филарет Московский мог защитить от всех последствий такого рода изменений. Но надо сказать о той особенности, которую не учитывали ни тогдашние, ни более поздние реформаторы: когда затевается реформа преподавания, то часто ее совершают очень абстрактно; собираются какие-то деятели, которые хорошо представляют себе, чего они хотят, и если бы это осуществить, то было бы неплохо. Но совсем не думают о том, кто будет это все осуществлять и хотят ли сами преподаватели делать то, что им предложат. Преподаватели люди по большей части консервативные, со сложившимися убеждениями, они могут вести преподавание только так, как вели, поэтому часто все реформы остаются на бумаге. Иногда это бывает к худшему, а иногда к лучшему. В данном случае полностью реформа в жизнь не вошла, и ученость в русских академиях, хотя и не без трудностей, продолжала развиваться.
То же самое нужно сказать и о русской духовной жизни. В
царствование Николая получает развитие один из самых замечательных по влиянию на всю духовную жизнь русского общества монастырей - Оптина пустынь. Первый строитель лаврский - старец Моисей (в миру Тимофей Путилов) был приглашен туда в 1821 г. До того он подвизался в Сарове, где настоятелем был его старший брат Исаия, поэтому во всем устроении Оптиной пустыни видна связь с преподобным Серафимом, хотя те, кто ее посещал, могли этого и не знать. Он приглашает туда старца Льва (который до этого там был, но длительное время пребывал в других монастырях) и Макарий. Не все знают, что основание Оптиной пустыни связано с Филаретом
Амфитеатровым, потому что именно он был в то время Калужским архиереем и благодаря его деятельности там могло сохраниться и развиться старчество.
Противников у старчества было немало, в особенности противников того, чтобы в монастыре получали окормление миряне. Стремились пользоваться наставлениями старца Льва не только сами обитатели Оптиной - туда приезжали многие монахини. Одна из них решила, что книги, которые он дал
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.