Однако, повторяю, внешняя забота о укреплении и расширении Православия, безусловно, остается в центре внимания всех деятелей вроде графа Протасова.
Именно в этот период, в конце 30-х годов, заканчивается обращение униатов в Православие и начинается воссоединение старообрядцев в единоверчестве, хотя и то и другое происходит не без некоторого изъяна. Обращение униатов связано с личностью митрополита Иосифа Семашко. Поначалу его деятельность не встречала никакого нарекания или сопротивления даже в среде униатского духовенства. Иезуиты, которые нашли себе прибежище в России еще при Екатерине, какое-то время еще не стремились к активной проповеди среди православных, которую они развернули впоследствии. Они даже не вели борьбу за отшедших к католической церкви униатов (которые в количестве более чем 2 млн человек обратились без всякого нажима со стороны правительства), но вместе с тем они понимали, что почти такое же количество людей в унии еще осталось и если будет продолжаться такое рода соотношение, то рано или поздно могут уйти и остальные. Не вызывая никаких нареканий, они проводили далеко идущую по своим последствиям кампанию.
В унии было более чем достаточно введено католических обрядов, но теперь оказалось этого мало - надо было вытравить полностью всякую память из сознания униатов об их особости, принадлежности их предков к Восточной Церкви, поэтому в начале
18 века началась бурная деятельность по искоренению всяких униатских особенностей. Все должно было прийти к нормальной римско-католической практике.
Это вызвало очень широкое и глубокое недовольство среди униатского духовенства, которое решило прибегнуть к защите русского правительства. И когда в начале 20-х годов курс переменился, они такое покровительство нашли. Их даже не стоит в этом упрекать, потому что главный оплот католицизма
- иезуиты - за несколько десятилетий до этого сделали то же самое: в ответ на папский декрет об уничтожении их ордена они заявили, что до тех пор, пока светская власть этот декрет не опубликует, они ему подчиняться не обязаны. Но поскольку императрица Екатерина и ее преемники не собирались публиковать папский декрет, они и пережили тяжелые донаполеоновские времена в России. Так что и здесь униаты, будучи недовольными, обращались к российским властям, и как только пробудился интерес к защите Церкви, тут же получили покровительство.
В чем заключалось это покровительство?
Униаты просили защитить их от того давления, которому они подвергались со стороны базилианских монастырей, куда по уставу принимались только польские шляхтичи, которые получили независимость от униатских архиереев и управляли всей церковной жизнью. Защитить их, чтобы запрещен был переход униатов в католичество и ряд других декретов. Это было общее стремление униатского духовенства, которое даже не собиралось покидать лоно римско-католической церкви. Но Иосиф Семашко глубоко переживал с молодых лет тяжелое состояние униатской церкви (особенно когда он сравнивал петербургское Православие, как ему казалось, процветающее по сравнению с униатством).
После того как он сравнил римско-католическое и православное учения, он изъявил желание в православную веру, но вместе с тем и глубоко сочувствовал своим униатским собратьям, которые по темноте и задавленности своей польской шляхты переживали тяжелые времена. Ему хотелось как-то позаботиться и о них, освободить их.
В 29-е годы эти мысли начинают получать понимание и содействие со стороны русской администрации, хотя и далеко не всей. Деятельность Иосифа Семашко протекала в тяжелых условиях.
Против него немало было нареканий, они повторяются и сейчас.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.