История Русской Православной Церкви от эпохи Петра до 20-х годов ХХ века, страница 32

Обер-прокурор - представитель императора, он ничего вроде бы не может в Церкви менять без решения архиереев,  входящих в

Синод. С другой стороны, архиереи не имеют возможности ставить вопросы для обсуждения в Синоде - их ставит обер-прокурор. Как раз в начале 19 в. при Яковлеве обостряется конфликт между ним и первоприсутствующим       членом      Святейшего      Синода

Санкт-Петербургским митрополитом Амвросием.  Обер-прокурор  не только не  идет  ему  навстречу  в  вопросе от ом,  что должен разбирать Синод,  а  что  не  должен,  а  даже  не   позволяет знакомиться с теми бумагами,  которые приходят в Синод со всех концов РПЦ:  "Я их рассмотрю, поставлю вопросы, а вы можете их решать". Таким образом, возможности русской иерархии оказались чисто охранительными и были сведены до минимума.

Но этим  дело  не ограничивается.  После принятия решения докладчиком у императора, который утверждает их или отправляет на новое решение,  опять-таки является обер-прокурор,  который докладывает их  со  своими  комментариями,   с   предложениями утвердить или  задержать.  И  если обер-прокурор хочет,  чтобы нежелательное для него  решение  не  было  принято,  он  может предложить отложить его, доработать, а потом сам решает, когда поставить вопрос  на  доработку.  Он   этого   добивается,   и опять-таки без  решения  Синода  сам император ничего нового в жизнь РПЦ не вносит - он может только передать свои  пожелания

(как правило,  через обер-прокурора).  В зале заседаний Синода всегда стоит  пустое  кресло   -   предполагается,   что   для отсутствующего императора,    а   где-то   сбоку   сидит   его представитель (обер-прокурор).

Такого рода    паралич    во    всех    церковных   делах неблагоприятно сказывается на церковных делах,  замедляет  их.

Все зависит  от  взаимопонимания  с  обер-прокурорами,  а  они меняются очень быстро.  Можно  сказать,  что  остались  позади попытки реформировать   РПЦ  в  протестантском  духе,  которые приводили к  тяжелым  и  даже  кровавым  столкновениям   между бюрократический чиновничьей    властью   и   иерархией   (были многочисленные жертвы среди  иерархии,  наиболее  известные  епископ Тверской   Феофилакт   Лопатинский,  а  также  Арсений

Мациевич и  др.).  После  того   как   произошла   Французская революция, все  больше  утверждается  взгляд на Церковь как на государственный институт, который нужно всячески поддерживать, иначе расшатываются   государственные   основы,   связанные  с христианской верой.

На первые два десятилетия правления Александра приходится последняя попытка реформировать  РПЦ.  Это  была  своеобразная реформа, о  которой  мы  поговорим  позднее.  Так  что  нельзя сказать, что  эпоха  реформ  закончилась.  В  целом  же,  если изменение настроений  связано  с  боязнью  революции,  а  не с сердечным обращением высшего общества к Церкви.  Но  даже  это открывает возможности  для преобразований,  особенно в области духовного просвещения,  и такие преобразования  приходятся  на первые годы царствования Александра I.

Этот царь был учеником  швейцарца  Лагарпа  и  во  многом впитал в  себя  идеи  Просвещения 18 в.  Именно при Александре встает вопрос   о   том,   чтобы   провести   в    государстве демократические (или  по крайней мере либеральные) реформы,  и такого рода  идеи  носятся  в  воздухе,  а  некоторые  из  них начинают проводиться в жизнь при министре Сперанском.  С этими реформами связаны вопросы  веротерпимости.  Но  надо  иметь  в виду, что  сейчас часто повторяется мысль о том,  что в России существовала некая  группа  людей,  придерживающихся  каких-то консервативных идеологических  установок,  выработанных  еще в период Московского царства и провозглашавших  своим  принципом сильную, деспотическую   государственную  власть.  Этим  людям якобы противостояла   группа   западников   -    прогрессивных либералов,    стремящихся    освободить    русское   общество, реформировать его в демократическом духе.