видно было, что поначалу император благоволил к будущему епископу Игнатию Брянчанинову (он знал его до пострижения и даже привлек поближе к себе, в Троице-Сергиеву пустынь под
Петербургом, в надежде, что он ее обустроит). Но глубокого контакта с этим замечательным подвижником у Николая I не было.
То же можно сказать и о других духовных подвижниках.
Несмотря на то что император Николай I искренне заботился о Церкви, это вовсе не мешало ему увлекаться прелестями светской жизни - например, он любил водевили. Поэтому многие относились к нему враждебно, что проистекало из враждебности к самому Православию и русской государственности. Хорошо или плохо, но император Николай стоял на страже веры и имел с самого начала своего царствования твердую решимость противостоять тем разрушительным революционным тенденциям, которые тогда захватывали общество. Так что враждебность по отношению к нему сказывалась в его оценках. По поводу самого царя из людей, которые выражали скорбь по поводу того, что творилось в его царствование (митрополит Филарет и епископ
Игнатий), таких высказываний никогда не было (?). И это понятно. Если собрать многие замечания, мысли, высказанные епископом Игнатием, может показаться, что в чем-то он перекликается с такими критиками системы императора Николая, как Герцен и другие. В действительности разница здесь громадная. Для духовных подвижников император - это всегда помазанник Божий, для них заповедь о любви к царю, имеющая дохристианское происхождение (вспомним, как царь Давид еще до того, как сам стал царем, скорбел о смерти своего врага
Саула), была непреходящей. Тем более что речь шла о царе, который искренно стремился служить Православию (хотя и не во всем правильно) и пользовался горячей любовью и молитвой тех подвижников, с которыми, к сожалению, у него не сложились отношения.
С одной стороны, он твердо и последовательно стремился защищать интересы Церкви и вроде бы осознал важность Церкви для жизни государства, а с другой - не до конца понимал, в чем состоит подлинная духовная жизнь. Иногда это проявлялось в тех или иных контрастах (хотя бы на примере его легкомысленных увлечений). Царь вспоминает о своей миссии, о том, что он
Божий помазанник, царь православный (а император Николай чувствовал это очень глубоко). Еще начиная с восстания декабристов, у него бывали минуты колебаний, и тогда он как-то особенно ясно ощутил, что призван Господом для управления
Россией и что Господь ему содействует. Другие цари этого не ощущали и воспринимали одежду, которую они носили, как нечто естественное. Чем больше царь говорит о своем избрании, тем больше некий диссонанс, потому что, с одной стороны, это помазанник Божий, а с другой стороны, он не только себя ведет, а и одевается как обыкновенный полковник или армейский генерал.
От одежды тоже многое зависит. В период обновленчества, например, некоторые священнослужители избавлялись от своих священнических одежд во внеслужебное время, причем это отражало их стремление к обмирщению. Даже некоторые уполномоченные 40-годов, борясь с Церковью, тем не менее заботились о некотором внешнем благообразии и писали своему начальству, что не худо было бы, чтобы сам патриарх (тогда
Алексий I) издал указ о том, чтобы все священнослужители носили соответствующую одежду не только в Церкви, иначе они ведут себя недостойным образом и роняют свой авторитет. Так что одежда имеет большое значение и не случайно люди, стремящиеся подчеркнуть свою миссию православного царя, они не только одеваются, но и ведут себя как полковники, и здесь возникает какое-то ощущение несоответствия.
Вопрос о том, насколько разумно управлял империей
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.