Права человека как предмет обсуждения и обучения. Материалы дискуссий, страница 21

Поэтому имитационная демократия, управляемая демократия – она проникла очень глубоко, и сможем мы это преодолеть или нет, я не знаю.

Другой пример – это Закон об альтернативной гражданской службе, вокруг которого сейчас очень много разговоров. Вот у меня такое ощущение, что стало это возможным потому, что кто-то понял, что Закон об альтернативной гражданской службе может стать фактически альтернативой военной реформе и форсированному введению полностью профессиональной контрактной армии.

Примеры можно множить. Я думаю, все мы с этим сталкивались.

У нас, кстати, не только средства массовой информации, у нас и правоохранительные органы во многом имитационные. Вот Генеральная прокуратура, на мой взгляд, превратилась в чисто имитационный орган, и это уже стало опасным для государства. В этот понедельник вышла "Новая газета", статья про известное дело по контрабанде мебели, где столкнулись ведомственные интересы Таможенного комитета и Генеральной прокуратуры, и это вывело на поверхность просто потрясающе опасный случай коррупции в Генеральной прокуратуре.

Так вот, в условиях управляемой демократии права человека ценностью, конечно, не являются, а в условиях демократии и гражданского общества они являются основой существования. И мне кажется, что существует вполне конкретная связь между тем, что у нас в России происходит с правами человека и какой путь развития мы выберем – путь европейский или выберем путь управляемой демократии, который, я абсолютно убежден, может привести только к необратимому отставанию России в ХХ1 веке и вообще опасен для существования государственности российской, потому что в век информационных технологий, в век постиндустриальный конкуренцию может выдержать только тот, кто свободен, кто имеет полную информацию, кто свободен в принятии решений. Поэтому на самом деле это выбор между развитием России и между деградацией.

Для меня поэтому вопрос о том, что такое права человека, как они определяются, носит достаточно прикладной характер. И поскольку я хочу, чтобы Россия развивалась по европейскому пути, то здесь можно достаточно ясно описать, что такое права человека. Это то, что как раз содержится в основном в системе международного права, в основном в системе европейских конвенций и прежде всего Конвенции по правам человека. Именно этому надо следовать. И я совершенно согласен, что в ряду этих прав первое право – это право на жизнь. И поэтому я уже вчера эту идею предлагал. Как человек прикладной и политический, я хочу, чтобы мы двигались шаг за шагом к гражданскому обществу, где права человека стоят в основе. И мы можем сделать некоторый шаг именно в отношении права на жизнь, в отношении той дискуссии, которая у нас сейчас развернулась по проблеме смертной казни.

Для меня проблема отношения к смертной казни – это не только криминологическая проблема и не только вопрос эффективности борьбы с преступностью. На мой-то взгляд, здесь нет вопроса, все профессионалы уже давно ответили, что это неэффективный способ борьбы. Но для меня этот вопрос связан как раз с выбором пути – с европейским выбором или с выбором пути управляемой демократии, потому что возврат в Россию смертной казни просто тождественен тому, что Россия выходит из европейских институтов, из Совета Европы, и все разговоры о повороте к миру, который делается на уровне внешнеполитическом, закончатся в тот же день.

А неделю назад Дума приняла обращение к Президенту, в котором выразила отношение к ратификации Шестого протокола Европейской конвенции прав человека, где было сказано буквально, что ратификация – это дело преждевременное, что народ у нас этого не хочет и давайте лучше введем поскорее суд присяжных, но не для того, чтобы осуществлять правосудие, а для того, чтобы обойти запрет Конституционного суда на вынесение смертных приговоров. Вот такая безумная, на мой взгляд, позиция, которая отбрасывает Россию с европейского пути.