Новый Завет: Курс лекций (Этапы изучения Священного Писания. Введение в Евангелие от Матфея), страница 58

Сначала существует некая житейская ситуация (Sil), которая порождает определенное предание в виде определенной формы, эта форма изменяется во времени и пространстве, впитывая в себя иные житейские ситуации в Церкви и входит составной частью и Евангелия (см. схему ниже)

История формы

История формы существует в двух видах: аналитическом и синтетическом. Анализ, автором которого был Дибелиус — это движение от Церкви к Преданию и, в конце концов к Евангелию; синтез, автор — Бультман, пытался сделать нечто встречное — от предания к Церкви (Sil). Мы имеем евангельский рассказ, анализируем его у различных синоптиков, и можно попытаться логически проследить первоначальную форму возникновения этого предания и определить, в какой церковной ситуации это возникло — интерес чисто исторический, хотя имеет и экзегетическое значение.

Метод истории форм имел значительный успех при анализе отдельных расхождений в формах между синоптическими Евангелиями, но большого исторического успеха он не получил; более того, Bultmann признавался, что чем больше он изучает Евангелие, тем меньше знает об Иисусе Христе. Это, конечно, просто скептическое, вызывающее высказывание (даже для Bultmann’а), на самом деле Евангелия говорят нам об историческом Иисусе Христе достаточно много. Во многом, это вопрос уже не науки, а нашего честного отношения к документу и вопрос веры.

25.  Метод истории редакций

Следующий этап библеистики. Теория двух источников дала возможность исследовать редакторскую деятельность Матфея и Луки относительно Марка и источника логий Q. Сложнее дело обстоит с анализом самого Марка и Евангелия от Иоанна, потому что мы не знаем никакого источника, предшествовавшего Марку, мы можем только из Formgeschichte догадываться о таковом.

Сочетание методов исследования форм и исследования редакций дали достаточно интересные результаты. История форм дает нам знать что‑то о предании, а история редакций показывает нам Евангелистов как богословов и писателей. В формальном анализе преобладал историко-биографический интерес, важна была история, рамки отбрасывались, как шелуха; а в редакционном анализе исследуются именно рамки и редакции как некие самодовлеющие интересные сами по себе достижения Евангелистов, а историко-биографический интерес исключается, теперь уже интересует богословие, а не история, исследуется религиозный смысл Евангелия как целостного произведения.

Этим можно было бы и ограничиться в исследованиях новозаветных библеистов, но можно упомянуть ещё два момента.

1. Библейское богословие, родившееся на основании уже проделанной аналитической работы (наиболее важный момент). Каждый священный автор, знаем мы его имя, псевдо-имя или вообще никакого имени, выступает как богослов, мыслитель, творец, он не просто траде,нт, передатчик предания или божественных откровений, он ещё вносит свой человеческий элемент, свое вдохновенное творчество, и библейское богословие изучает догматику каждого отдельного новозаветного произведения и пытается обобщить все эти богословия, найти общий знаменатель не противоречивый и не противоречащий друг другу, потому что каждая библейская книга есть Слово Божие, и всё вместе есть Слово Божие.

2. Структурный анализ. Весьма продуктивный в некоторых случаях метод. Структурный анализ НЗ‑х книг проделан давно и продолжается до сих пор. Это довольно кропотливое занятие, но оно приносит свои экзегетические плоды. Особенно положительно проявил себя структурный анализ, с моей т.зр., при исследовании Апокалипсиса. Если в случаях Евангелия, книги Деяний мы имеем дело с последовательным изложением фактов, если у ап. Павла мы имеем дело с последовательным изложением мысли от посылок к выводам, то книга Апокалипсис построена совершенно иначе, удивительно; для нового Европейского читателя она непонятна и непостижима, надо 120 раз прочесть, чтобы понять, в чем там соль, где центр, куда надо сделать акцент.