Кроме того, начиналась эпоха рыцарства, что сильно повлияло на концепцию Римской церкви. Адам оскорбил Бога (рыцарское понятие), это они грех так называют; Бог — существо бесконечное; оскорбление бесконечного существа бесконечно по своей весомости; за бесконечное оскорбление требуется бесконечное мздовоздаяние; даже если бы у Адама была отнята жизнь за его оскорбительное поведение, а она и была отнята, то эта жизнь ничего бы не стоила по сравнению с бесконечным Богом; сколько бы люди ни платили своей смертью и покаянием за бесконечное оскорбление, бесконечность не исчерпается; т.е. человечество неспособно «оплатить» это оскорбление, равно воздать за это оскорбление. Поэтому iustitia Божия не может быть удовлетворена (satisfactia — тоже рыцарское понятие). Только лишь принеся бесконечную жертву, человечество может оплатить или удовлетворить справедливости Божией. Эта бесконечная жертва может быть принесена только Богом как существом бесконечным, но это должны и принести люди; для этого потребовался Богочеловек (и Бог, и человек одновременно). Здесь только вступают в игру мысли «Любовь Божия», которая посылает Своего Сына на землю, который приносит Себя за нас в жертву Божественной мстительности; в этой теории «Правда» понимается как «справедливость», а «справедливость» понимается как «мстительность». Эта теория господствовала почти на протяжении 1000 лет; вместе с западными влияниями проникла и в академическую науку Православной Церкви и господствовала вплоть до начала ХХ века в Православии. Потребовались огромные усилия таких богословов, как Сергий (Страгородский),[8] чтобы противостоять этой тысячелетней традиции, которая уже казалась Священным Преданием. Так серьёзно экзегеза влияет на герменевтику.
Когда мы мыслим этот образ таким путем, мы не может с чистой совестью читать Евангелие и понимать этот образ как адекватное изображение того, что, для нас совершил Иисус на Кресте. Евангелие нам говорит о Боге не столько как о непреклонном Судье, который требует Своего, сколько как о любящем Отце, о чём постоянно учит ИХ.
Гораздо ближе к евангельской истине, хотя тоже весьма метафорично, течение богословской мысли, возникшее в середине ХХ века на Западе, которое говорило о смерти Бога, страдании Бога за нас; как любящий отец относится к членам Своей семьи и готов брать на себя все беды и несчастья, случающиеся с его чадами, так и Бог берет на Себя страдание за нас. Догматически можно такую теорию критиковать, но она, не догматизированная, а понимаемая как метафора, гораздо ближе к Евангелию, чем теория Ансельма Кентерберийского.
В сообщениях о Тайной Вечери наиболее рельефно проступает богословский смысл крестной смерти Иисуса в словах Самого Иисуса Христа.
Все 4 Евангелия сообщают нам о Тайной Вечери. «Вечеря» — это ужин; «тайная» — славянское выражение; по-английски это «The Last Supper» — «последний ужин», так же и по-немецки, в отличие от Евхаристического «Вечеря Господня» («The Lord’s Supper»). Именно во время этой последней вечери Господь установил Таинство Евхаристии, отсюда «тайная».
Было найдено некое помещение для проведения предпасхальной или пасхальной трапезы; ИХ выступает здесь как учитель, хозяин этой трапезы. Это было вечером накануне Распятия. Все 4 Евангелия говорят о Вечере, но не все говорят об установлении Таинства (Ин. — не говорит). Первый письменный отчёт об этом ужине не в Евангелиях, а у ап. Павла (1 Кор. 11, 23‑26), но его сообщения, в основных чертах, совпадают с рассказами синоптических евангелистов.
Евангелие от Иоанна даёт более полное сообщение о событиях того вечера. Например, синоптики ничего не говорят о том, как ИХ умыл ноги своим ученикам. Но центрального события — установления Трапезы Господней во время последней трапезы — у Иоанна нет.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.