Из всего сказанного вытекает, что школьная система вместо нравственности вносит разложение. Она упраздняет разум и совесть, так как не дает места рассуждению и делает невозможным всякое представление о нравственном поступке, потому что заменяет внутренние побуждения внешним воздействием; она отнимает всякую надежду на совершенствование и развращает детей.
Эта условная школьная мораль не обращает никакого внимания на индивидуальность ребенка. Различные лица не совершают одних и тех же действий с одинаковыми намерениями и исходя из одинаковых побуждений. Один руководится рассудком и расчетом, другой - вдохновением; то, что производит сильное впечатление на одного, оставляет другого равнодушным и т.д. Регламентация стремится подвести всех под одну мерку. Если ей и удается предотвратить какой-нибудь вредный поступок, то она же не позволяет никому стать выше посредственности. Свободные естественные наклонности могут привести к большому злу, но они же способны породить героизм. Воспитание, ограждающее от зла и посягающее на возможность проявления высшего благородства, не исполняет возможность проявления высшего благородства, не исполняет своего назначения.
Человек, привыкший делать исключительно то, что дозволено, никогда не выйдет из границ самого узкого эгоизма. Он не смотрит вверх, не хочет лучшего, не возмущается. Ведь альтруистическое чувство требует борьбы.
Однако во имя царящей условной морали дерзают говорить о человеческом достоинстве и даже якобы развивают представление о нем в детях. (...)
Дети вступают в школу со многими мелкими недостатками, которые можно бы легко исправить, но и со многими хорошими качествами. Пребывание в ней закрепляет недостатки и парализует достоинства.
Ребенок родится ни дурным, ни хорошим. Он носит в себе известные задатки и наклонности, которые разовьются в ту или другую сторону, смотря по обстоятельствам. Дело воспитания - направить все эти задатки, каковы бы они ни были на здоровый и нормальный путь. Нет такой склонности, которую следовало бы душить и уничтожать, все они могут быть направлены к добру. Для этого прежде всего надо поставить ребенка в благоприятные условия. Приказания, запрещения, награды, наказания, надзор, подозрительные взгляды - все это только подстрекает к дурным поступкам, наводит на мысли о зле. Уничтожить все это, и для ребенка не будет существовать ни зла, ни добра, останутся просто естественные поступки. (...)
В теперешней школе невозможно обращаться мягко с детьми, как следовало бы с ними обращаться. Наказания здесь неизбежны, и на этом пути следовало бы уже доходить до конца. Непоследовательно восставать против одного телесного наказания и допускать другие его виды. Представим себе такой случай: ученик в классе ведет себя дурно, нарушает правила. Вы можете сделать вид, что не замечаете этого, но тогда другие ученики тотчас же станут подражать первому, так как у всех есть желание делать то,. что запрещено. Вам поневоле придется вмешаться. Но вы терпеливы и ограничиваетесь мягким замечанием. На этот раз вас слушаются. Но через несколько минут повторяется то же. Опять вы действуете добрым словом и вновь достигаете успеха, так как доброта всемогуща. Но вот те же шалости возобновляются в третий, в четвертый раз. Скажут, надо продолжать действовать кротостью. Да, если бы кротость человеческая не знала границ, что встречается очень и очень редко, особенно в школе, где столько поводов для раздражения. Легко может статься, что вы в конце концов потеряете терпение и повысите голос, потому что скоро подметите насмешливые взгляды детей, готовых счесть вашу доброту за слабость. Дети рассуждают логично: то-то и то-то запрещено. Вы поставлены следить за соблюдением правил, правила налагают наказания; почему же вы их не применяете? Все ваши добрые намерения не привели ни к чему. Провинившийся ученик вступил с вами в борьбу, в которой все принимают участие. На дворе во время перемены уже идут разговоры на эту тему, подстрекают его не уступать. Дерзкий мальчик принимает вид победителя, за вами подозрительно следят. Это становится опасным, и если вы не примете мер, проститесь с дисциплиной в вашем классе. Вы сделаетесь игрушкой в руках учеников.
Что же создало подобное положение? Разумеется, не ваша доброта и не “врожденные злые чувства детей”. Ведь дело началось с пустяка, с ничтожной шалости, которую вне класса не сочли бы за проступок, но правило считает ее проступком и то же самое правило обострило ваше отношение к детям. (...)
Мы, со своей стороны, думаем, что наказания вовсе не нужны, так же как не нужно и послушание. Нелепо вооружаться против одного телесного наказания, когда мы видим, что нравственное наказание часто влечет за собой гораздо более тяжкие последствия, нежели пощечина.
Остается сказать несколько слов о тех средствах, которые предлагаются для исправления недостатков существующей системы. Но так как они не посягают на самую организацию школы, то наперед можно предсказать их полную непригодность. Гюйо предлагает исправлять детей внушением. И говоря уже о произвольном и незаконном характере этого способа, всякое грубое вмешательство в естественный ход жизненных процессов причиняет организму страдание. Зло нельзя ни пресекать, ни вгонять внутрь, оно должно постепенно само собой исчезнуть под влиянием благоприятных условий, иначе оно все равно появится вновь в том или ином виде.
Удалите нарыв с одного места, он появится на другом. Излечить его можно лишь медленными, но более верными средствами. С другой стороны, Гюйо, говоря о недостатках, дает им неверную оценку. Так, напр., упрямство есть в то же время сила характера. Значит, подавляя недостаток, подавляют вместе с тем драгоценное качество.
Спенсер правильнее смотрит на дело, выдвигая закон естественных последствий: ребенок должен научиться понимать свою значимость от окружающего, давать себе отчет в действующих около него причинах и подчиняться законам, ими управляющим.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.