Хрестоматия отечественной социальной педагогики: свободное воспитание. Том III, страница 122

Все основатели религий, выдающиеся ораторы, проповедники, писатели и общественные деятели в сильной степени обладали этим притягательным магнитом, тем замечательно тонким и сложным духовным механизмом, который они вырабатывали в себе неустанной внутренней работой, сознательными и свободными усилиями для разрушения основной задачи и смысла жизни. Они прошли настоящую науку жизни, причем главным объектом для исследования, для неустанной любознательности являлось самое близкое им существо, всегда находящееся у них под рукой, всегда доступное, поддающееся самому тонкому и глубокому анализу и изучению и полное самого живого и неисчерпаемого интереса, - их собственная человеческая личность. В результате такого исследования для познания самого себя получается всегда самое твердое, точное знание, так как кто и что может быть так близко и доступно нам, как не мы сами; биение чьего сердца слышим мы так явственно и живо, как свое, чьи душевные движения и побуждения, чью духовную работу можем мы проследить так точно и во всех подробностях, как свою собственную?

Мы твердо знаем, что получается в результате усилий нашего духа, наших стремлений к достижению той или иной цели в жизни, - мы каждую минуту стоим на страже у самих себя, проверяем каждый свой шаг в том или ином направлении, сознаем в себе это всегда открытое, вечно бодрствующее духовное критическое око, которое умеет разбираться в результатах затраченных нами усилий и определять их сравнительную жизненную ценность.

То, что сознательно воспринимают от нравственно стойких людей окружающие их взрослые люди, инстинктивно  чуют и впитывают в себя также и маленькие дети. Правда, им недоступно понимание сложного процесса, происходящего в душе сознательно нравственных людей, но им полностью доступна оценка их поступков, понимание нравственной чистоты того духа, который выражается, проявляет себя во внешних действиях.

Дети чувствуют это непосредственно в силу врожденного им, как маленьким людям, гуманного инстинкта человечности. Они всем своим существом воспринимают доброе, любовное отношение к ним взрослого человека, прекрасно понимают характер этой любви, этого доброго чувства, кроется ли в нем слащавая сентиментальность, расплывчатая любовь, не относящаяся со строгостью ни к себе, ни к окружающим, кротко улыбающаяся вообще всем и не умеющая вовремя живым, энергичным словом вмешаться в окружающую жизнь, деятельно реагировать на то или иное жизненное явление. Дети хорошо знают,  насколько человек строг по отношению к самому себе, насколько он обдумывает каждый свой шаг, каждый свой поступок  и только тогда принимают от него порою как должное любовную строгость по отношению к ним. Они полностью сознают тогда то равенство, которое водворяется в таких случаях между взрослым человеком и детьми и только на почве этого равенства способны воспринять нравственное влияние взрослого человека.

Тут перед нашими глазами происходит то же самое явление, что и в известном физическом опыте, когда вода, налитая в стеклянную трубку с загнутыми концами, подымается в них до одинакового уровня. (...)

Попробуйте морализировать перед детьми, только говорить, вещать им сверху вниз, а не жить согласно своим словам. Вы не добьетесь ничего и в лучшем случае будете только осмеяны детьми. Ваши слова возымеют на них тогда такое же действие, как проповедь одного комического апостола трезвости, который горячо говорил на одном народном собрании против употребления вина, и только от времени до времени, умолкая и оборачиваясь спиною к публике, вытаскивал из кармана бутылочку крепкого напитка, прикладывался к ней и, объяснив, озадаченному его странными поступками собранию, что он делает это только для того, чтобы подкрепить свои силы, опять продолжал свою подогретую спиртом трезвенную речь.

Дети прекрасно понимают всегда, что в словах попусту морализирующих родителей, наставников и воспитателей звучит не сила убеждения, не выношенная в душе живая вера, а простая сухая техника, стремящаяся внешними бездушными приемами поставить в должные рамки этих маленьких людей, заставить их слушать себя.

Сколько бы мы ни старались скрыть от себя и от окружающих нас взрослых и детей отсутствие в нас серьезных стремлений и усилий для того, чтобы стать самим нравственно чище, усовершенствовать свою собственную жизнь, мы ничего, конечно, не добьемся. (...)

Для всех, я думаю, является бесспорной истиной, что в душе детей мы находим все задатки взрослого человека. Восприимчивость, способность заражаться стремлениями окружающих людей и подражать им в своих поступках проявляется в детях гораздо сильнее, чем во взрослых людях. Дети в этом отношении ближе к природе, чем взрослые люди. (...)

Сознание как прочная регулирующая деятельность взрослого человека духовная сила еще слабо в детях. Оно только постепенно крепнет, формируется в них под влиянием фактов, явлений из окружающей жизни. Поэтому-то явления эти, носящие в наших глазах обыденный, будничный характер, вследствие того что мы успели присмотреться, привыкнуть к ним, представляются детям полными живого, жизненного содержания.

Отсюда является вполне понятным, почему примеры из окружающей жизни так глубоко отпечатываются в душе детей: они имеют в  их глазах самостоятельную, самодовлеющую ценность. Ребенка поучают и наставляют главным образом факты, действия, поступки окружающих людей. Поступки эти, реальная, живая сила в их глазах, импонирующая им уже одним тем, что она носит жизненный, осязательный для них характер. Мораль, нравственное поучение вытекает тогда естественно из того, что дети видят воочию осуществляющимся в реальной жизни. Такая мораль уже не имеет безжизненного, беспочвенного характера в их глазах: она тогда сама действительность, такое же естественное явление, как тень, отбрасываемая деревом, глубоко коренящимся в твердой почве.

Свободное воспитание. 1908-1909, .№ 5. - С.42-50.

ВИНОВНИКИ ГИБЕЛИ ДЕТЕЙ