Хрестоматия отечественной социальной педагогики: свободное воспитание. Том III, страница 26

(...) Каждый из нас несет великую ответственность не только перед своими, но и перед чужими детьми, каждый из нас есть частичка той широкой общественной среды, которая окружает молодое поколение и влияет на него, и от деятельности каждого из нас в той или другой степени зависит нравственное здоровье этого поколения и та форма, в какой оно себя проявит, когда выступает активно на арену жизни. И вот почему для педагога так важно знание этой среды, так важно знание той науки, предметом изучения которой является общество, т.е. социологии.

Педагогика, пока она будет чуждаться социологии, пока она сознательно и систематически не будет из нее черпать все, что возможно, будет лишена всякой почвы, и будет строить свое здание на воздухе. Педагогика, пока она будет чуждаться вопроса о нравственно воспитывающем влиянии среды и о том, что должен делать ввиду этого влияния воспитатель, будет одною бессмысленною забавой, а не серьезным делом. Нельзя быть воспитателем и оставаться чуждым широких общественных вопросов; нельзя быть педагогом, не по названию только, а действительно, не будучи в то же время социологом.

(...) Между ребенком и окружающей его средой существует непрерывное взаимодействие. Узнать законы этого взаимодействия и направить их при помощи подобного знания в сторону создания совершенного во всех отношениях типа человеческого существа, - вот великая задача, которая стоит перед воспитателем, вот предмет, составляющий основное содержание науки воспитания. (...)

ЭТИКА И ПЕДАГОГИКА

VI. Принцип авторитета и его значение

в жизни и воспитании

IV. Нормальные отношения детей и воспитателей

(...) Ребенок и воспитатель - это две равноценные единицы. Если между ними устанавливается то общественное отношение, которое может быть названо воспитывающим общением, то это воспитывающее общение отнюдь не должно иметь своей задачей подчинение ребенка воле воспитателя. Это подчинение ребенка воле воспитателя должно компенсироваться равноценным подчинением воспитателя воле ребенка. Но такое уравновешение или компенсация означают не что иное, как то, что элемент подчинения должен быть совершенно устранен из того, что мы называли воспитывающим общением. Подчинение одного, уравновешиваясь равным подчинением другого, означает только то, что связь между ними приняла форму соединения на равных началах. И такую форму соединения на равных началах должно стремиться принять всякое воспитывающее общение для того, чтобы развить максимум своего значения.

(...) Обыкновенно только ребенок подчиняется воли воспитателя, но воспитатель не подчиняется воли ребенка. Обыкновенно воспитывает только воспитатель, считающий это воспитание своей прерогативой. Но воспитывать должен не только воспитатель ребенка, а и ребенок воспитателя. И хотя это положение и звучит парадоксом, однако только при последовательном и неуклонном проведении его мы будем иметь истинных воспитателей и воспитание будет достигать наибольших возможных положительных результатов. (...)

Воспитатель должен употребить все усилия, чтобы ребенок как можно скорее сознал или почувствовал сущность тех новых нормальных отношений, которые установились между ними и воспитателем. Чем скорее он увидит и почувствует, что не только его воспитывают, но что он сам воспитывает своего воспитателя, что последний под его влиянием непрерывно перевоспитывается и улучшается, тем полнее и плодотворнее будет влияние воспитателя на ребенка. Чем скорее он увидит, что воспитатель не стремится его во что бы то ни стало подчинить своей воле, что он не только не старается противодействовать воле ребенка, но что он, напротив того, признает ее и уважает и оказывает ей всяческое содействие и поддержку, тем более он будет склонен следовать тем разумным и справедливым требованиям, которые ему ставить воспитатель и которые имеют в виду благо ребенка.

(...) Как ребенок не обязан исполнять  в с я к у ю  волю воспитателя, так и воспитатель не обязан исполнять или помогать исполнению  в с я к о й   в о л и   р е б е н к а. Если это исполнение воли ребенка связано с нарушением прав других людей, окружающих его, или если это может повести к каким-либо последствиям, могущим вредно отозваться на жизни, здоровье и развитии самого ребенка, то каждый разумный воспитатель должен отказать ребенку в своем содействии и даже, если понадобится, оказать ему и противодействие. И нисколько не роняет принципа свободы ребенка, как нисколько не роняет принципа свободы взрослого человека тот факт, когда мы, видя, как кто-нибудь в припадках раздражения хочет побить кого-нибудь другого, удерживаем первого и не даем ему это сделать, или мы больного, лежащего в жару в постели, не допускаем слезть на холодный пол, чтобы не подвергнуть опасности его жизнь.  

(...) Воспитателей всего более должно бы озабочивать не чрезмерная самостоятельность ребенка, не так называемое своеволие его, сколько чрезмерное его послушание. Ребенок, у которого нет своих желаний или который боится их проявить, - это бедный и несчастный ребенок, и он заслуживает    особенных забот со стороны воспитателей. Каждую, даже слабую, попытку со стороны такого ребенка проявить самостоятельность, свое “я”, воспитатель должен приветствовать и поддерживать всеми силами. Вообще, чем более ребенок склонен к послушанию, тем более надо будить в нем дух самостоятельности, чтобы из него не сформировался окончательно раб, чтобы рабство не наложило на него свою неизгладимую печать.

(...) Надо добиваться того, чтобы у ребенка не являлось и желания совершать такие поступки, которые необходимо требуют противодействия. Надо предупреждать коллизии между его волею и законною волею других и возникновение в нем таких желаний, осуществление которых связано с гибельными для него последствиями. Только предупреждая возникновение таких ненормальных проявлений воли у ребенка, мы избежим необходимости противодействия его воле, избежим необходимости оказывать на него какое-либо давление и насилие, и наша связь с ребенком сохранит характер свободной связи по типу соединения на равных правах с изгнанием всякого элемента принуждения, всякого насильственного одностороннего подчинения одной воли другой.