Психологический статус личности в различных социальных условиях: развитие, диагностика и коррекция: Межвузовский сборник научных трудов, страница 46

Категории «права» и «обязанности» в зоне совершенно от­личаются от тех же категорий на воле. Поскольку нас интере­совала ориентация осужденных в этих понятиях, в беседу бы-

Стр. 74

ли включены вопросы: «Какие у вас есть права в зоне» и «Ка­кие у вас обязанности в зоне».

72% опрошенных считают, что у них нет никаких прав. При этом иронизируют: «Права у «козлов» (так в зоне назы­вают «общественников» — осужденных, выполняющих функ­ции старших в отряде и т. п.), «У меня право выполнять при­каз начальника»; 28% — считают, что имеют некоторые пра­ва: право на голос, право требовать, что положено, право на свидание, на льготы. 45% опрошенных считают своей обязан­ностью выполнять правила внутреннего распорядка, 35% — работу, а 15% — не осознают своих обязанностей: «У нас нет обязанностей. На работе закрывают на замок. Привели в зо­ну, снова на замок». Главная обязанность 5% опрошенных: «не попасться».

Таким образом, осознание себя абсолютно бесправными сказывается и на отношении осужденных к своим обязанно­стям. «Нет прав и нет обязанностей» — это очень типичный ответ.

В целом полученные данные позволяют сделать вывод о том, что структура самосознания осужденных отражает трагич­ность и обесцененность прошлого, безысходность, безрадост­ность и бесправность настоящего и отчаянную почти безна­дежную надежду на будущее.

Данные исследования дают некоторую информацию об ис­кажении еще одного звена в структуре самосознания личности осужденных — идентификации с именем: «На четверке (в дру­гом исправительно-трудовом учреждении) меня называли по имени и отчеству. Я многое сделал для зоны. А здесь: «Осуж­денный Иванов!» Я не могу так. У меня в висках сразу сту­чит: «Мент! Я не могу с ним разговаривать!»

Искажено и другое важнейшее звено самосознания лично­сти осужденных — половая идентификация. Исследование это­го звена самосознания не входило в наши цели, однако, бесе­дуя с осужденными, мы почувствовали, что они с большой осто­рожностью отвечают на вопрос о реализации сексуальных по­требностей.

В условиях зоны потребность в любви — в физической и духовной близости с женщиной — никак не учитывается: «Бы­вают свидания, как положено. Комнату отводят для нас с же­ной. А так, вообще никто и не говорит об этом с администра­цией» (КонстантинX., 42 года, ст. 108, осужден на 5 лет). Вот еще несколько характерных отрывков из протоколов:

«Секс? Какой здесь секс? Кто как может, так и выходит из положения. Свиданки бывают раз в полгода. А то могут и лишить. Тогда через год» (Юрий П., 35 лет, ст. 108, осужден на 10 лет).

«Все телевизор смотрят, когда там зарядка, аэробика или конкурс красоты. Все сидят. Весь отряд. Мест не бывает.

Стр. 75

Страдают, вспоминают, как на воле было...» (Мулла А., 32 го­да, ст. 103, осужден на 10 лет).

«У меня никого нет. Девушки нет. Здесь все мечтают вый­ти и жениться, найти хорошую подругу. А так, мечты... Толь­ко хуже от этих разговоров...» (Олег Б., 20 лет, ст. 117, срок 5,5 лет).

«Мы все здесь гнием от сексуальной агрессивности. Из-за этого много вспыльчивых, нервных» (Михаил Г., 30 лет, ст. 146, осужден на 5 лет).

Депривация сексуальной потребности оказывает сильное не­гативное влияние на осужденных. Молодые слушают расска­зы мужчин, которые уже жили семейно, общались с женщина­ми, они ждут каждого удобного случая, чтобы пообщаться со «знатоками». Беседа на эту тему обычно встречалась холод­ным, недоверчивым взглядом осужденных. Только некоторые откровенно говорили: «Все, как могут, так и освобождаются от излишней нагрузки. Некоторые уже постепенно привыкают к воздержанию и к своей агрессивности» (Антон П., 36 лет, ст. 206, осужден на 5 лет). «Есть, которые «шизуют» на этой почве, а кто «колеса» глотает или покуривает «травку»...» (Олег Р., 37 лет, ст. 93, осужден на 10 лет).