Об этом стихе много писали святые отцы. Очень интересно говорится у Златоуста: зрячий видит всё, даже то, что принадлежит незрячему, но никто из незрячих не видит того, что принадлежит зрячему.
16 ст.: "Ибо кто познал ум Господень, чтобы мог судить его? А мы имеем ум Христов". Т.е. мысли и планы Божии (ум Христов) неизмеримо превосходит человеческие мысли, человеческие планы, это Павел суммирует в цитате из Ис. 40,13: "кто познал ум Господень, чтобы судить его?" Бог всегда остаётся чем‑то бо,льшим, непостижимым, неисследимым, никто из людей неспособен проникнуть в Его мысли. Но Павел, как бы опровергая эту цитату, в заключительном предложении неожиданно говорит: "А мы имеем ум Христов" (в некоторых рукописях "Дух Христов"). Христос для Павла – это всегда Распятый Христос. Когда Павел говорит о "Господе небесном", то он не называет Его Христом, для Павла Христос – всегда Распятый, земной Христос. Верующие имеют ум (дух) Христов как Дар. Т.о. бесконечное расстояние между Богом и человеком, которое фиксирует Исаия, упраздняется, преодолевается Самим Богом.
Они называли себя совершенными, т.е. зрелыми. Понятию "зрелость" противоположно понятие "младенчество, незрелость, несовершенство". Здесь у Павла используется 2 несколько различных слова: "плотские" и "плотяные": "sarkiko,j" (плотяной, земной, плоть и кровь, физический) и "sarkino,j" (плотской, греховный, пронизанный греховным началом). Некоторые рукописи не учитывают это различие, и в общем это не так важно; понятно, что, когда Павел говорит "плотской" или "плотяной", он имеет ввиду нечто более низкое, чем духовное. Теперь становится очевидным, что Павел за всем доныне сказанным не упускал из вида те партийные споры, которые любят в Коринфе. Эти споры Павел воспринимает как инфантильность, хотя именно они были причиной того, что некоторые коринфяне считали себя возвышенно-совершенными, зрелыми. Поскольку некоторые в Коринфе претендовали на обладание какой‑то глубинной мудростью, проницательностью, считали себя одухотворенными совершенными, в действительности, пишет Павел, они пе,стуют свою манию величия. Павел может смотреть на это лишь с улыбкой, с сожалением. То, что Павел пишет о них, они читают это со вниманием, читают вслух в Церкви, некоторые покрываются краской стыда; это должно было их привести в полное замешательство, возмутить. Павел полностью отрицает их претензии на обладание Духом: "я не мог говорить с вами, братия, как с духовными". Их незрелые споры, конкуренция выдают, что они бездуховны, что все их претензии ложны, мнимы. Очевидно, коринфяне упрекали Павла, вспоминая о его пребывании в Коринфе – он был в немощи, не только в болезненности, но и, с точки зрения коринфян, его слово было немощно,е. Когда он основал Церковь в Коринфе, его проповедь была простецкой, безвкусной, как они считали, в ней не хватало софии – искусства, хитроумия (основное значение слова "софия"), что так привлекало коринфян: "sofi,a lo,gou" – "искусство речи" (у нас "премудрость слова"). Но Павел возражает им, он говорит, что именно тем самым они выдавали свою беспомощную незрелость, они были ещё новичками, младенцами: "я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердою пищею". Павел иллюстрирует это образом, распространенным в народно-стоической философии его времени – образом молока для сосунков, новичков и твердой пищей для взрослых, развитых. На коринфян это должно было подействовать, как отрезвляющий душ: "как, мы всё ещё младенцы, новички в вере?". Тем самым Павел выбивает почву из под их чрезмерных претензий, он говорит, что они всё ещё земные, эгоистичные (буквально "плотские"). Это показывает их ревнивые и бессмысленные споры. Если один говорит: "Ибо когда один говорит: "я Павлов", а другой: "я Аполлосов", то не плотские ли вы?" (4 ст.). Высокие претензии и довольно низкая практика никак не соответствуют друг другу, они "ходят" (поступают) по человеческому обычаю, по-человечески, как это свойственно обычным простым людям, а не духовным. Зрелость доказывается не высоко парящими богословскими или философскими идеями, не искусством, но повседневным "хождением", т.е. поступками. Поведение или хождение коринфян осталось младенческим, незрелым, это видно потому, как они незрело хватаются за Павла или за Аполлоса. Т.о. личности обретают культ за счет культа Бога – личности неуместным образом выдвигаются на передний план за счет веры. Так происходило в Коринфе, так происходит часто и сейчас, когда не только в мирской практике, но и в церковной личности подчеркнуто выдвигаются в восхищении ими в партийности или критике – где это происходит, там ущербно самокритическое сознание христиан, потому что важно только дело Евангелия, а не личности, которые несут это Евангелие.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.