Эволюция творческого метода Патрика Уайта (на материале романов 1948-1970 годов), страница 58

При всей симпатии к хозяйке, сестра де Сантис могла только идти за чередой странных слов, как будто преследовавших ее.

Сиделка осознает дублирование уже знакомой ей коммуникативной ситуации и хорошо знакома с ходом ее действия. Уайт склонен свести к минимуму повтор уже прозвучавших три – четыре страницы назад фраз и предложить новый вариант развивающегося диалога между хозяйкой и Мари, считая точкой отсчета возвращенный фрагмент текста:

«Позвонить доктору Тревику…»,-госпожа Хунтер задыхалась.

«…Гидлею, например…»,- сестра де Сантис слышала свое блеяние; потом, отчаявшись: «Позвольте мне принести Вам розы. Скоро станет светло, я пойду вниз и нарежу их…»

«О, розы, - да».[304]

И почти мгновенно Мари подает Элизабет розы.

Эти принципы, по нашему мнению, позволяют автору провести процедуру архитектоники хаоса человеческого (под-)сознания. Подчеркнутая субъективность в создании художественного универсума достигается Уайтом за счет интроспекции героев, которая «становится способом проникновения в сокровенные человеческие побуждения», при этом художественная условность, детерминированная сферой подсознательного, преподносится автором «с ярко выраженными элементами игры, иронии и травестии».[305] Автор уступает место рефлексирующему (анти-)герою, который остается наедине с самим собой, а перечисленные принципы организации структуры текста позволяют Уайту раствориться в «потоках сознания» персонажей. По словам Барта, немаловажную роль в «десакрализации образа Автора» сыграла современная лингвистика, ибо «высказывание как таковое – пустой процесс и превосходно совершается сам собой <…>».[306] У читателя может сложиться ощущение, «будто все вокруг рушится, все, кроме собственного «я».[307] 

Таким образом, роман «Око бури», открывающий экспериментальный этап в творчестве Патрика Уайта, свидетельствует, на наш взгляд, о разрушении структурной целостности, причиной которой выступает не только отказ от сюжетной детерминированности романа, но и ретроспектуализация реальности. В отличие, например, от произведения «Тетушкина история» здесь почти отсутствует перемещение главной героини, ибо она прикована к постели. Любое движение в романе связано с работой ее сознания, а чаще всего подсознания, приметами которого становятся  такие особенности поэтики, как алогичный поток мыслей, обрывки фраз, скачкообразные переходы от одного воспоминания к другому.

Проникновение писателя в глубинную психологию персонажей романа «Око бури» ведет его к иному способу конструирования художественного мира или к организации текстового пространства, непохожего на предыдущие. 

Единственной смысловой скрепой романа становится растянутый философско-психологический лейтмотив («епифания») бури, построенный особым образом так, что постепенно переходит из одного сознания в другое. 

Нелинейное повествование, прерывающиеся ретроспекции, неожиданно возникающий в определенных фрагментах текста нарратив от второго лица, симультанность, эксплицитная остановка текста и последующая дубликация застывшего фрагмента  - эти технически виртуозные приемы и определяют, на наш взгляд архитектонику хаоса романа. Структура «Ока бури» подчеркивает возвращение Уайта в хаос, к гиперболически абсурдной интерпретации парадигмы человеческого существования и морфологии самого человека.

Заключение.

В настоящем исследовании была предпринята попытка акцентировать смысловые точки в эволюции творческого метода Патрика Уайта. Гипотетическая синусоидная модель отражает динамику модернизма и постреализма в художественном сознании австралийского писателя, что обусловлено его мировоззренческими установками.

Теоретическим основанием для построения подобного рода модели стала концепция Н. Л. Лейдермана, который рассматривает категорию метода как «объективный закон художественного творчества». Применительно к четырем романам Патрика Уайта данный закон действует на грани балансирования между двумя художественными системами, и это связано со спецификой взаимоотношений писателя с «несемантизированной реальностью», а именно – социальной маргинальностью. Она обусловлена целым рядом эскапически связанных факторов: