Эволюция творческого метода Патрика Уайта (на материале романов 1948-1970 годов), страница 32

Первым текстом Уайта, в котором  нашли отражение нереалистические искания писателя, стал роман «Тетушкина история». Для австралийской литературы это своего рода формальный эксперимент, где через исследование индивидуального сознания открывается ничтожность и абсурд «Великой Австралийской Пустыни». По мнению А. С. Петриковской, «Тетушкина история» «знаменует создание философского романа», а главная героиня его – первая у Уайта «в галерее визионеров, пророков, людей, наделенных сверхчувствительностью, мучительно пытающихся разгадать великие тайны бытия».[174] Нам кажется, что это не только философский, но и психологический роман, в котором сосредоточен внутренний опыт персонажа. При анализе текста в аспекте деструкции традиционного повествования мы придерживались концепции «семиоэстетического анализа» В. Тюпы. По мнению ученого, научное познание художественной реальности осуществляется в двух пределах: семиотическом (текст) и эстетическом (смысл).[175]

 1. Сюжет. Разрушение сюжета «Тетушкиной истории» как «квазиреальной цепи событий» и его парадоксальное соответствие матрице мировой фабулы.

«Тетушкину историю» с уверенностью можно было бы назвать реалистическим текстом, ибо он представляет собой, на первый взгляд, традиционный нарратив на тему одинокой женской судьбы. Однако специфичной выглядит сама форма повествования, тяготеющая к характерному модернистскому приему – «потоку сознания». В целом тексту присущи фрагментарность и бесфабульность. В  романе как таковой отсутствует сюжет и содержание произведения можно передать в нескольких словах, в его основе – фрагменты из  будничного существования Теодоры Гудмен, пропущенные через сознание героини и автора, в части эпизодов контаминирующиеся. Хализев В. Е. считает, что сюжет исчезает тогда, когда «изображать оказывается некого и нечего, а потому и событиям места уже не находится».[176] На наш взгляд, объект изображения, в данном случае, – внутренний мир человека -  не утрачивает своего значения для бессюжетной модернистской прозы, а фактором действия становится  обыденная жизнь героя, постулируемая автором как сконцентрированная главным образом в сознании субъекта. Поэтому традиционные категории поэтики с некоторыми оговорками вполне применимы при анализе подобного рода текстов. Так, предлагаемая Тюпой «четырехфазная модель фабульной организации текста»[177], основанная на «матрице мировой фабулы» легко проецируется на роман Уайта. Однако фазе «обособления» (отчуждению Теодоры от мира) предшествует «лиминальная» фаза испытания смертью (у героини умирает мать), затем наступает фаза партнерства (Теодора знакомится с обитателями французской гостиницы), которая снова завершается «лиминальной» фазой (духовной смертью героини, вызванной разочарованием в обществе), а на фазе «преображения» происходят существенные изменения  в психологическом состоянии Теодоры (она сходит с ума).  

Данный текст может быть разбит на двенадцать смысловых точек или «внутритекстовых дискурсов».[178] В концепции Тюпы выдвигается понятие «системы эпизодов», граница между которыми знаменуется «переносом в пространстве, разрывом во времени или переменой в составе персонажей».[179]  Общее количество ключевых гетерогенных дискурсов в романе, объединяющихся лейтмотивами Мероэ, смерти и одиночества - двенадцать:

§  у гроба матери;

§  приезд родственников;

§  жизнь юной Тео в фамильной усадьбе;

§  обучение в пансионе;

§  пребывание в Мероэ до смерти отца;

§  жизнь с матерью в Сиднее;

§  взаимоотношения Теодоры с господином Кларксоном;

§  жизнь во французской гостинице для эмигрантов;

§   пожар в гостинице;

§   приезд в американскую провинцию;

§   видение Хольциуса;

§  умопомешательство героини.

В описании каждого из перечисленных фрагментов основное внимание автор уделяет замкнутого внутреннему миру героини, единственной, по словам Н. Анастасьева, «сохранившейся ценности», изображению которой подчиняется «вся изощренная литературная техника».[180]