Погружение Уайта во многих произведениях во внутренний мир персонажей, на наш взгляд, обусловлено повышенным вниманием автора к глубинной психологии и, в частности, к такой ее разновидности, как аналитическая психология Карла Гюстава Юнга. Упоминание его имени встречается в исследованиях Лоуренса, Коттера, Гудмена, Эверса. Сам Уайт называет одну работу Юнга – «Психология и алхимия», которую принес ему в Кастл Хилле художник Лоуренс Даус, и которая, по признанию писателя, «оказала на него сильное влияние».[165]Следует отметить, что автобиография Патрика Уайта «Трещины на стекле» имеет очень много общих черт с автобиографией Карла Гюстава Юнга «Воспоминания, сновидения, размышления». В ней известный психоаналитик рассказывает о своем становлении, раскрывает подсознательные образы и воспоминания своего детства, юности и более позднего времени. Такую же попытку предпринимает П. Уайт, сообщающий интимные подробности своей личной жизни, начиная с детских впечатлений, но сделавший свое повествование более метафоричным, представший в нем как писатель-психолог. У Юнга был свой биограф, доктор Иоланда Якоби, помогавшая ему в работе. Свой биограф был и у П. Уайта – Дэвид Марр, который не участвовал в создании автобиографии австралийского писателя, но который с его разрешения издал в 1992 году одно из самых полных и объемных жизнеописаний. Помимо этого, много общего обнаруживается во взглядах Юнга и Уайта на проблему религии и в интересе обоих к восточным учениям. В случае с автобиографиями Юнга и Уайта обе представляют собой «спонтанное повествование», не отличающееся последовательностью в изложении, где «недостаточное освещение внешних событий компенсировалось погружением в атмосферу внутренней жизни, в переживания человека…».[166] С подобным типом повествования мы также встречаемся в художественной прозе Уайта и его появление можно объяснить обращением к фундаментальным понятиям психологии Юнга.
Понятие «коллективного (или сверхличного) бессознательного» представлено в произведениях Уайта универсальными мифологическими мотивами и религиозными представлениями, инстинктивно возникающими в сознании того или иного персонажа и приобретающими роль «архетипа».[167] «Эти архетипические образы уже несут на себе отпечаток личного опыта и потому «выглядят» для каждого человека по-своему…В чистом и естественном виде эти образы находят свое отражение в мифах, религиях и творчестве многих художников. В личном опыте область проявления архетипов — это, прежде всего, сновидения, фантазии, видения (религиозные откровения), а также галлюцинации (в патологических случаях)».[168] Самый яркий пример проявления глубинного подсознательного уровня персонажа – видение божественной колесницы в романе Уайта «Всадники на колеснице» или экстатическое состояние Химмельфарба, героя этого же романа во время молитвы.
Юнг трактовал подобные проявления в психике человека не иначе, как проблему приспособления к собственному внутреннему миру. Такие переживания сопровождаются, и это можно заметить в нарративе Уайта, особым эмоциональным опытом героя («чувственными перцепциями»), осознанием его отрыва от действительности.
Как нам кажется, теологическая доктрина Юнга, имеющая под собой психоаналитическое обоснование, находит отражение во взглядах австралийского писателя. Вопрос об эволюции творческого метода Уайта, на наш взгляд, – это во многом вопрос об изменении его религиозной позиции. Юнг утратил авторитет веры еще в пору детства, и противоречия, которые мучили его относительно католической религии, с годами только усиливались. Об этом мы можем прочесть в автобиографии Юнга.[169]
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.