На противоречиях строится основная часть произведений Уайта, сориентированных на религиозную традицию, но предполагающих авторскую ее трактовку, идущую вразрез с канонической. Получается определенный парадокс: к изображению австралийской действительности Уайт подходит не совсем как реалист, а проблему Бога решает для себя не совсем как верующий. Не уклоняясь от собственных хаотичных взглядов на проблему веры и посвящая в них своего Адама – Стэнли Паркера в романе «Древо человеческое», автор мастерски использует библейские символы и сюжеты. Этот роман сам Уайт видел как «выражение своей новой веры», а для критиков он становится очередным свидетельством напряженных духовных поисков талантливого австралийца. Он не отдает предпочтения какой-либо одной религии, пытаясь в своих текстах когерировать философские достижения дзен-буддизма, символику и нравственные каноны христианства и иудаизма, а также, как полагает А. С. Петриковская, индуизм, даосизм и античную философию. [83]
Космизм или универсализм мировоззрения Уайта заключается в признании им значимости всех мировых религий, совокупность которых он проецирует на свои произведения:«В своих книгах я складываю частички различных религий, пытаясь как можно лучше разобраться в каждой из них».[84] Он подвергает сомнению потребительские традиции австралийского общества и не щадит веру, признавая то чрезмерную условность этого понятия, то рассматривая ее исключительно как глубоко личный, интимный процесс, вмешиваться в который предназначено только Богу, имеющему влияние на людей. Хотя Уайт и не относится к конкретному вероучению, тем не менее, он склонен определять себя как религиозного художника, чьим намерением является желание выразить то, что стоит выше человеческого существования. Для этого очень часто ему приходится погружаться в сферу подсознательного и с позиции аутсайдера-интеллектуала осуществлять тщательную ревизию ее структурных элементов. Страдание и безысходное одиночество заполняют пустоту абсурдной жизни героев Уайта и не позволяют самореализовываться в условиях деструктивного мира и единственное, что им остается - детальная интроспекция. Для них - «Истинное знание приходит только со смертью мучений в стране ума» (Voss)[85] А до этого – таинство жизни представляет собой не путь к успеху, а постоянные неудачи, вечную борьбу и становление.
Наличие религиозных тем и символов в творчестве Уайта свидетельствуют о его попытке преодолеть разрушительные процессы, происходящие в окружающей действительности.
Национальный путь писателя Патрика Уайта начинается с первых дней после его возвращения в Австралию, но начало оказывается для него не самым удачным. Хотя роман «Тетушкина история» приветствуют в Англии и США, где об Уайте уже наслышаны, он не получает признания у соотечественников. Протест австралийца-маргинала в адрес всех обидчиков зазвучит со страниц его эссе в форме саркастических и грубых высказываний позднее: «Меня раздражают некоторые академические подонки и великие «шишки» Канберры, которые характеризуют мои сочинения как претенциозный и безграмотный словесный отстой».[86] Любимый роман Уайта «Тетушкина история» остается незамеченным. Листая нетронутые страницы этого текста в местных библиотеках, писатель сомневается в значимости плодов своей интеллектуальной деятельности для настоящего австралийского читателя. Разочарование постигает автора и заставляет его резюмировать: «Больше я не напишу ни слова».[87] Уайт предпочитает освободить себя от искусства и заняться фермерским хозяйством, следуя примеру предков и доказывая свою преданность земле. «Ничто не казалось мне важным, кроме ежедневного будничного существования, наличия пищи и своей собственной крыши над головой»[88]
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.