О душевной жизни возникает вопрос: любые наши хотения можно растолковать эгоистически, но у нас есть и мысли, усмотреть прямую связь нашей собственно интеллектуальной деятельности с эгоизмом невозможно. Это старая проблема, она была и в средние века в эпоху спора об универсалиях — что в душе человека преобладает, чему надо отдать предпочтение — интеллектуальной стороне или волевой; средние века были убеждены, что предпочтение надо отдавать интеллектуальной стороне, потому что было учение о Божественном Откровение, а это — знание, и реалии этого знания становятся мотивами (или образцами, или законами) для нашей деятельности — я узнаю,, а потом действую в соответствии с познанными законами. Это принцип всего христианства.
Другая точка зрения (волюнтаризм) возникла в борьбе со средневековым миросозерцанием — Дунс Скотт считал, что основой личности является волевая сторона, при этом привлекались богословские размышления, что у Бога воля является первичным, а интеллект вторичным: не то Бог положил считать за истину, что Он признал правильным, а то и признал считать за истину, что захотел считать истиной. Размышления насчет сущности Бога — это перенос с человеческого состояния души; в нашем поведении мы иногда мотивируемся какими‑то желаниями, а потом уже «задним числом» оправдываем или не оправдываем свое поведение, такое часто бывает. Но некоторые мыслители сделали из этого философскую установку — что воля — основа человеческой души. Вполне защитить такую точку зрения трудно.
Этот же принцип можно усмотреть и в деятельности Гоббса — Божественного Откровения нет, значит, что люди захотят, то и сделают, и в своем делании люди мотивируются интеллектом, и интеллектуализм тоже имеет там свое мнение, но такую общекультурную и общефилософскую установку будет правильнее охарактеризовать, как, все-таки, волюнтаризм (в психологическом, а не метафизическом смысле).
Влияние Гоббса было колоссальным, даже больше, чем Фрэнсиса Бэкона, философское значение Гоббса безмерно больше — все основные особенности английского философствования здесь на лицо: самостоятельность, дерзновение, нежелание считаться с традициями, если они расходятся со свидетельствами того, здравого смысла, которого он слушается, бескомпромиссные последовательные выводы до конца и есть ответы на все вопросы.
Это влияние проявилось и в XVIII, и в XIX веках и в английской политэкономии, и в дарвинизме, и в т.н. «ассоциационной психологии», которой держались англичане (утверждение, что всё содержание нашей души определяется внешней природой, в душе не случайно совмещаются различные ощущения, они связаны с законами ассоциаций, а законы ассоциаций являются проекцией на душевную плоскость материальной реальности; эта психология чисто материалистична).
29.01.98
Descartes, Renatus Cartesius. Француз. Считается основоположником в новое время рациональной философии и всегда противопоставляется Фрэнсису Бэкону и эмпирической линии, которая за ним пошла (Гоббс и т.п.), и всегда противопоставление начинается с общих соображений, чтобы понять диаметрально противоположную разницу.
Итак, общие соображения.
Эмпиризм в гносеологическом отношении ставит акцент на действии органов внешних чувств, которые свидетельствуют нам о том, что мир разнообразен и движется; мир есть безграничная совокупность единичных изменяющихся и движущихся предметов, поэтому наше знание получается из свидетельств органов внешних чувств об этих единичных предметах; сумма этих впечатлений — и есть знание; иначе говоря, мы от периферии идем к центру — т.е. периферийные свидетельства органов внешних чувств, приходящих к нам извне; наблюдая за внешними предметами, мы со временем усматриваем между предметами нечто общее, формулируем общие понятия о похожих предметах, потом эти предмета связываем в суждения, из суждений получаем систему знаний, это и есть наука. Так обычно думает огромное количество людей и сейчас.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.