Legalitasregnōrumfundamentum
[Законность – основа государства]
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
“Учреждения, как и люди, имеют свою судьбу, - писал когда – то профессор Императорского Юрьевского университета Александр Николаевич Филиппов: они знают светлые и черные дни, переживают времена славы и уничижения…”[i] В этом отношении почти трехсотлетняя биография российской прокуратуры более всего напоминает историю жизни воина, год за годом обороняющего, по выражению Петра I, “фортецию правды” [крепость закона].
Защищать “фортецию” приходилось в нелегких условиях. Что – что, а уважение к тому самому закону никогда не входило в число национальных традиций россиян. На долю прокуратуры выпало осуществлять надзор за соблюдением законности в стране, где человек, изобличенный в двух убийствах, мог состоять в должности судьи[ii], где министр внутренних дел мог изображать на пальцах, как он “ездит на юстиции”, а разволновавшийся из-за недостаточной суммы взятки губернатор мог собственноручно выдирать из кармана посетителя бумажник.[iii]
Отстаивать “фортецию правды” доводилось в стране, в которой в 1727 г. руководитель центрального ведомства мог быть отправлен на Соловки простым административным распоряжением и при том без санкции верховной власти, а в 1941 г. – казнен человек, оправданный Военной коллегией Верховного суда[iv]. В той именно стране, где имевший высшее юридическое образование глава правительства мог директивно рассуждать, как о необходимости поощрить “энергию и массовидность террора”, так и о преимуществах “внезаконной, опирающейся на силу диктатуры”[v]. Вовсе не удивительно поэтому, что отечественная прокуратура дважды испытывала “клиническую смерть”, на время прекращала существование[vi].
Как бы то ни было, прокуратура – единственное из Петровских учреждений – дожила до наших дней, сохранилась в числе важнейших институтов российской государственности. Разумеется, современная прокуратура внешне заметно отличается от своей прародительницы XVIII в., как закон “О Прокуратуре Российской Федерации” отличается от исходного указа “О должности генерала - прокурора”. На протяжении веков здание прокуратуры не раз перестраивалось, подновлялось, меняло внутреннюю планировку и внешнюю отделку. Но какие бы очертания не приобретало это здание, какой бы высоты не достигало, его фундаментом вовек останутся слова, скрепленные подписью Петра I в далекий день 12 января 1722 г.: “Надлежит быть при Сенате генералу-прокурору, обер-прокурору, также во всякой колегии по прокурору…”[vii].
Глава 1. Прокуратура Петра I: истоки создания
I
Отдаленные предпосылки создания отечественной прокуратуры теряются во мгле веков. Сегодня затруднительно в точности определить, что собой представляли и когда именно появились в нашей стране зачатки государственного общего контроля, сердцевиной которого и стала впоследствии прокуратура.
С одной стороны, как справедливо указывалось, любой “вышестоящий государственный орган всегда осуществляет в той или иной форме контроль за нижестоящими звеньями системы”[viii]. Исходя из этого, зарождение контрольной власти как таковой следует отнести к незапамятным временам начального формирования системы государственного управления на Руси.
С другой стороны, сравнительно небольшие размеры древних княжеств, весь “формат” их скромной государственности мало предрасполагали к созданию особых учреждений контроля. До поры до времени “государево око” (в прямом смысле слова) само было способно проследить за надлежащим порядком в своей “отчине”. В тех же случаях, когда личного надзора правителя оказывалось недостаточно, в дело вступали челобитчики.
На протяжении многих веков в нашей стране нерушимо действовало право челобитья, право каждого подданного (кроме, разумеется, лиц несвободного состояния) обратиться напрямую к государю. Реализация этого права, образуя гибкий механизм обратной связи между широкими слоями населения и верховной властью, безусловно несла в себе и элементы общего надзора. Любое нарушение закона или традиционного порядка, сколько- нибудь чувствительно ущемлявшее интересы как частного лица, так и социальной группы могло, отозваться подачей челобитной, побуждавшей монарха (пусть не всегда и не сразу) выправлять ситуацию[ix].
Образование Русского централизованного государства поначалу не особенно повлияло на традиционные формы правоохранительного контроля. Более того: для укрепления права челобитья на исходе 1540-х гг. был основан специальный Челобитный приказ. Возглавленный близким сподвижником Ивана Грозного А.Ф. Адашевым приказ отвечал как за предварительный разбор поступавших к царю обращений, так и за проверку содержавшихся в них сведений.
Эта вторая линия деятельности приказа носила по существу надзорный характер, хотя и не могла быть, конечно, систематической: челобитные подавались отнюдь не по всем эпизодам попрания закона. Просуществовал Челобитный приказ, надо отметить, недолго: внутриполитические коллизии предопределили его закрытие уже в 1550 – е гг.[x] Несмотря на это, именно Челобитный приказ XVI в. стал, как представляется, первым в России учреждением с отчетливо выраженной функцией общего контроля. Именно ведомство Алексея Адашева явило собой наиболее отдаленный национальный прообраз российской прокуратуры.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.