По сравнению с редакцией В несколько расширился и посвященный отношенияям генерал-прокурора с нижестоящими прокурорами п. 3. Согласно пополнившей этот пункт в редакции Г норме, генерал-прокурор обязывался “представлять” на суд Сената нарушивших закон прокуроров. Формулировка о “представлении” означала, думается, наделение генерал-прокурора полномочиями осуществлять предварительное внутриведомственное разбирательство выдвинутых против его подчиненных обвинений.
Что же касается добавленной в редакцию Г новой прерогативы генерал-прокурора, то речь шла о предоставлении ему, выражаясь по-современному, права законодательной инициативы. В соответствии с п. 10 редакции, глава прокуратуры мог теперь выносить на рассмотрение Сената свои предложения касательно решения вопросов, “о которых указами ясно не изъяснено”. Наконец, в п. 6 и 11 редакции Г впервые четко обозначились такие должностные лица генерал-прокуратуры как экзекутор и обер-прокурор.
Следующая – Д – редакция “Должности генерала-прокурора” образовалась благодаря единственной поправке. Собственноручно вписанная императором, составившая особый пункт эта поправка не носила принципиального характера, касаясь исключительно порядка рассылки сенатских указов. Но между редакциями Г и Д имелось еще одно - хотя и не относившееся к их содержанию – различие. Дело в том, что 27 января 1722 г., находясь в излюбленном Преображенском, Петр I утвердил редакцию Д в качестве закона. Казалось, кодификационная эпопея с “Должностью…” закончилась.
Однако мысли о дальнейшем совершенствовании закона от 27 января никак не оставляли первого российского императора: слишком продолжало занимать Отца Отечества дело создания национальной прокуратуры. К продолжению работы над текстом “Должности…” явственно предрасполагало и то обстоятельство, что в феврале-марте 1722 г. Петр I неотступно трудился над завершением Адмиралтейского регламента (в котором в числе прочих, как уже говорилось, содержалась и глава “О должности прокурора”). И вот 27 апреля император отменил подписанный тремя месяцами ранее закон о генерал-прокуратуре[cxv].
Итоговые воззрения Петра I на компетенцию и устройство российского прокурорского надзора воплотились в шестой по счету редакции Е “Должности…” Заметное видоизменение по сравнению с редакцией Д коснулось, впрочем, только посвященного ответственности генерал-прокурора п. 11 закона[cxvi]:
Редакция Д
И понеже сей чин, яко око наше и стряпчей о делах государственных, того ради надлежит верно поступать, ибо перво на нем взыскано будет. И ежели в чем поманит или инако, каким образом ни есть, должность свою ведением и волею преступит, то яко преступник указа и явной разоритель государства наказан будет. Буде же весма не вымыслом, то оному в вину не ставить, понеже лучше доношениям ошибитца, нежели молчанием. Однако ж, ежели то часто будет употреблять, то не без вины будет. …
Как бы то ни было, в противоположность совсем недолгой законодательной жизни редакции Д, обретшая силу закона того же 27 апреля 1722 г. редакция Е[cxvii] сохранила значение основополагающего для генерал-прокуратуры нормативного акта до самого конца XVIII в.
Сведенные в 12 пунктов нормы закона от 27 апреля по тематике распадались, как представляется, на четыре раздела. Сердцевину закона безусловно составили положения, в которых регламентировались полномочия генерал-прокурора в отношении Сената (такие положения нашли закрепление, в первую очередь, в п. 1, 2 и отчасти в п. 3 – 5, 10 и 11). Отдельные разделы образовали также установления “Должности…”, в которых определялись: внутренняя организация генерал-прокуратуры и принципы ее взаимодействия с фискальской службой (п. 3, 4, 6, 7 и 12); подсудность и основания привлечения к ответственности должностных лиц прокурорского надзора (п. 3, 9, 11 и отчасти 2); технические аспекты деятельности генерал-прокуратуры (п. 1, 2 и 8).
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.