Прокуратура Петра I: истоки создания, страница 26

Последним законодательным актом Петровского времени, специально посвященным прокурорскому надзору, стали изданные в качестве дополнения к “Должности генерала-прокурора” вышеназванные именные указы от 30 января и от 24 октября 1723г.[cxxxvi] Первым из них вводился принципиально новый порядок контроля за должностными лицами прокуратуры. В силу указа от 30 января, устойчивая в своей здравомысленности и старобытности традиция, когда начальник контролировал подчиненного, менялась с точностью до наоборот.

Отныне сенатский обер-прокурор обязывался докладывать верховной власти о неправомерных действиях генерал-прокурора, обер-секретарь – о таких же поступках  обер- и генерал-прокуроров. В свою очередь, обер-секретари коллегий получили право “сигнализировать” в генерал-прокуратуру на коллежских прокуроров. Если же генерал-прокурор не реагировал на подобное доношение, коллежский обер-секретарь мог обратиться по этому поводу напрямую к императору[cxxxvii].

В указе от 24 октября 1723 г. особо прописывалась обязанность прокуроров следить за соблюдением внешнего благочиния на заседаниях поднадзорных учреждений. В связи с этим прокуроры наделялись правом штрафовать виновных на сумму до 100 рублей, а также – подобно недавним сменным гвардейским офицерам при Сенате – объявлять трехдневный арест. Так окончательно сложилась нормативная база деятельности прокуратуры Петра I.  

V

Организационная структура российского прокурорского надзора Петровской эпохи не отличалась сложностью. Как говорилось несколько выше, тогдашняя прокуратура делилась на сенатскую и синодальную части, каждая из которых распадалась на два уровня. Первый уровень составляли высшие надзорные учреждения – генерал-прокуратура Сената и обер-прокуратура Синода, второй – нижестоящие прокуроры центральных ведомств и надворных судов.

Названные части были отчетливо разновелики. Если к исходу 1722г. под началом у генерал-прокурора находились прокуроры 10 коллегий, Главного магистрата и шести надворных судов, то у синодального обер-прокурора – один только прокурор Монастырского приказа. Таким образом, к концу первого года существования по внутреннему устройству отечественная прокуратура приобрела следующий вид:

Нельзя не обратить внимание на иерархическое равноправие прокуратур коллегий и надворных судов. Между тем, ранее уже отмечалось, что “гофгерихты” являлись территориальными подразделениями Юстиц-коллегии. Тем самым, можно было бы ожидать, что прокуроры надворных судов будут по аналогии подчинены прокурору Юстиц-коллегии. Законодатель предпочел, однако, остановиться на двухступенчатой структуре национального прокурорского  надзора[cxxxviii].

В ряду коллежских прокуратур несколько особняком стояла прокуратура Малороссийской коллегии. Основанная последней из коллегий первой четверти XVIII в. эта  коллегия, единственная, обладала не отраслевой, а территориальной компетенцией (по управлению Украиной). Малороссийская прокуратура размещалась вместе с поднадзорным ведомством в Глухове  (административном центре Украины того времени), а также имела уникальный порядок комплектования.

11 мая 1722г. во время упомянутого посещения Сената Петр I высказал соображение, чтобы в новоорганизованной Малороссийской коллегии “быть прокурору, для чего выбрать из афицеров человек двух или трех, и быть им погодно, с переменою. А ежели одному быть, то может быть в тамошнем смотрении и не без послабления…”[cxxxix] Законодательное оформление данное высочайшее соображение нашло – в несколько иной редакции – в подписанной императором 16 мая уже в Коломне Инструкции президенту Малороссийской коллегии[cxl].

Что касается прокурорских вакансий, то они продолжали заполняться на протяжении всего 1722 года. 29 апреля вместо так и не вступившего в должность загадочного Коробова прокурором Главного магистрата стал М.Ф. Воейков, 28 мая обер-прокурором Святейшего Синода, как упоминалось – И.В. Болтин, 15 июня “сменным” прокурором Малороссийской коллегии – М.С. Хрущев. 20 июня состоялись назначения в прокуратуры надворных судов.