Прокуратура Петра I: истоки создания, страница 50

Между тем стоит вспомнить, что за описываемое время едва ли не образцово сохранилось и указное делопроизводство Правительствующего Сената. А, как уже отмечалось, в Сенат – через посредство генерал-прокуратуры или напрямую – взошло немало доношений коллежских  и “надворных” прокуроров.  Эти доношения, образуя “вершину айсберга” прокурорской деятельности, позволили как составить впечатление о наиболее острых вопросах, занимавших тогдашний прокурорский контроль, так и сравнить надзорную активность прокуратур разных учреждений.

Судя по Записной книге, прокурор Юстиц-коллегии занимался тем же самым, что и генерал-прокурор – за исключением руководства низовыми прокуратурами и следственной деятельности. Прокурор А.Т. Ржевский 1) передавал коллегии указания генерал-прокурора (именные указы через Александра Тимофеевича, насколько известно, не передавались),  2) вносил протесты на неправомерные решения коллегии, 3) вскрывал недостатки в ее работе и высказывал предложения по их устранению, 4) представлял коллегии доношения фискалов и доносителей[cccxxxvi], 5) ставил кадровые вопросы по прокурорской конторе и, наконец,  6) контролировал исполнение коллегией предписаний вышестоящих учреждений.

О постановлениях генерал-прокуратуры Александр Ржевский оповестил поднадзорную коллегию единственный раз, в предложении от 24 мая  (№ 4 по прокурорскому делопроизводству). Речь в нем шла об изданном тремя днями ранее указе П.И. Ягужинского о строгом соблюдении в правительственных учреждениях норм Генерального Регламента. Характерно, что А.Т. Ржевский не просто механически воспроизвел генерал-прокурорский указ, но и огласил примеры нарушения требований Регламента служащими Юстиц-коллегии. Неудивительно, что реакция со стороны руководства коллегии последовала незамедлительно: “Записав сие предложение, коллежским служителям объявить и в слышании и во исполнении вышеписанного велеть им подписатца своеручно”[cccxxxvii].

Формальные “протестации”  на действия коллегии Александр Ржевский заявлял в 1723 г. трижды: 17, 19 и 26 июня   (№ 10, 11 и 15)[cccxxxviii]. В первом случае дело касалось, говоря по-современному, нарушения финансовой дисциплины – выплаты Юстиц-коллегией по 100 рублей асессорам Ивану Ляпунову и Ефиму Пыжову без согласования со Штатс-контор-коллегией (тогдашним Федеральным Казначейством)[cccxxxix]. Во втором случае опротестовывалось решение коллегии от 5 июня об отсылке в Московский надворный суд гражданского дела В. Мазалевского.

Наиболее же серьезный по существу протест А.Т. Ржевский внес 26 июня по поводу распоряжения коллегии относительно уголовного дела, возникшего по доношению солдата Тихона Торопова. Сообщивший некогда о масштабных злоупотреблениях должностных лиц Смоленской губернской канцелярии и смоленского же гарнизона Т. Торопов 11(!) лет содержался под арестом в разных учреждениях, дожидаясь итогов неспешного, мягко говоря, следствия[cccxl]. 5 июня 1723 г. Юстиц-коллегия постановила перенаправить часть инициированного Тихоном Тороповым дела и самого доносителя для дальнейшего разбирательства в Военную коллегию, а другие части – в Камер-коллегию и Смоленский надворный суд[cccxli]. Здраво рассудив, что подобное рассредоточение многоэпизодного дела неизбежно приведет к окончательной дезорганизации расследования, а также отметив, что разбиравшая дело на протяжении пяти лет Юстиц-коллегия не произвела по нему элементарно необходимых следственных действий, прокурор потребовал, чтобы досудебное рассмотрение дела по доношению Т Торопова целиком завершало именно ведомство юстиции[cccxlii].

Гораздо более внимания, нежели официальным протестам, А.Т. Ржевский уделял вопросам улучшения текущей работы коллегии. В рамках данной – третьей по счету – линии деятельности Александр Тимофеевич подготовил  девять предложений (№ 3, 7, 24, 25, 27, 28, 33, 37 и 38)[cccxliii]. Тематика предложений такого рода отличалась широтой: от указания на недостаточность членов присутствия до напоминания о скорейшей передаче из производства Юстиц-коллегии не относившихся к ее компетенции уголовных дел.