История Русской Православной Церкви от эпохи Петра до 20-х годов ХХ века, страница 74

старообрядцы-поповцы, признающие благодать, которая содержится в Православной  Церкви. (Император не выполнил из просьбы.)

Они не могли принять Белокриницкую иерархию,  несмотря на все  старания  заводил  этого начинания,  понимая,  что это не соответствует канонам Православной Церкви.  Они жаждали  своей иерархии  и  не хотели идти в единоверие,  т.е.  даже на таком условии сохранения своего обряда присоединяться к Православной

Церкви,  и обратились к императору, чтобы он повелел епископам православным рукоположить им несколько  епископов,  которые  в дальнейшем   никакого  касательства  к  РПЦ  иметь  не  будут.

Понятно, что петиция эта свидетельствует об очень своеобразном восприятии церковной ситуации  и  говорить  здесь  о  какой-то отдельной церковной общине нельзя.  Кроме того, они сами вовсе не стояли на позициях такого рода, как отмечали многие из тех, кто  писал  о  старообрядцах,  -  на  позициях веротерпимости.

Наоборот,  хотя некоторые образованные круги и стали говорить, что главное,  почему они отделились от РПЦ,  - это те жестокие преследования,  которым они подвергались,  в  действительности известно,  что  с  самого  начала  основания  раскола протопоп

Аввакум говорил,  что не колеблясь истребил бы всех  еретиков, архиереев-никониан, как  в  свое  время  сделал  Илия пророк с жрецами Вааловыми. То есть для них вопрос шел не о жестокости, а об истине, и это понимали многие православные архиереи.

Если государство полностью допускает  старообрядчество  и предоставляет  ему  свободу  в  совершении  Богослужений,  это расценивалось многими как фактическое  признание  православным царем истинности старообрядческого обряда, а с другой стороны, как еще одно свидетельство того,  что Церковь  и  ее  иерархия утратили  всякую  ревность  об  истине  и окончательно впали в духовное безразличие и ересь.  То, что сами старообрядцы вовсе не стояли на позициях общей веротерпимости,  можно встретить и в воспоминаниях у Горького.  Он свидетельствует о том,  как  в юности  беседовал  с одним начетчиком и тот выражал ему такого рода взгляды: "Ну вот, я понимаю, нас преследуют по инициативе правительства  и  архиереев,  и  зря,  потому  что мы от этого большого убытка не несем.  А с другой стороны,  какой  от  нас вред государству?  Они просто не туда смотрят.  Им бы обратить свою ревность в сторону штудистов,  баптистов - вот где корень зла".  То  есть он считал,  что всякие запретительные меры,  и даже более сильные,  чем к старообрядцам,  вполне приемлемы  и желательны.

Конечно, мы   должны   избегать   оценок   других   эпох.

Обстановка была не та,  многие  должны  были  решать,  как  им поступать, учитывая общее направление,  которое господствовало в Синоде.  Священники зависели от своих архиереев  и  принимая решения, они   обращались   к  старцам  и  молились  Богу,  но некоторые сожаления  по  поводу   гонений   на   старообрядцев высказать можно.  Надо  проявлять крайнюю осторожность во всех этих суждениях, потому что эпоха была существенно иная.

Аналогичная ситуация  складывалась и в отношении униатов, в особенности  польского  восстания  63-64  гг.  После   этого восстания были   разорваны  дипломатические  отношения  РПЦ  с

Ватиканом, и отношения сильно обострились. В Ватикане, оставив в стороне проекты о канонизации известной авантюристки Мокрины

Мечиславской, о  которой  мы  говорили  на  прошлых   лекциях, решили, что  можно удовлетворить националистически настроенных поляков, причислив  к  лику  святых   Иосафата   Копцевича   известного гонителя Православия. Это было сделано незадолго до того, как папа в 70-м  г.  провозгласил  себя  на  Ватиканском соборе непогрешимым.   Такого  рода  обострение  содействовало некоторой конфронтации и на территории  России.  В  частности, произошло обращение  в  Православие  униатов на той территории

Царства Польского (Холмской),  которая еще не  была  затронута этим. Это  обращение аналогично тем,  которые были совершены в