История Русской Православной Церкви от эпохи Петра до 20-х годов ХХ века, страница 194

Тихон,  чтобы у  него  власть  отобрать  и  передать  этой  специально подобранной  большевиками группе духовенства.  Для того чтобы повысить авторитет этой группы,  среди которой не  было  никого  сколько-нибудь известного церковной общественности, он предлагал как бы в ответ на их ходатайство шестерым из 11 приговоренных объявить о помиловании.

Если говорить  об этих людях,  то нужно сказать,  что состав этой


- 8 организации,  получившей  впоследствии  название  обновленческой,  был довольно  пестрым.  Очень  много  было среди них таких людей,  которые искренне поверили в  социалистические  идеалы,  несмотря  на  насилия, которые   чинились   в   гражданской   войне,   потому   что  и  среди интеллигенции,  к которой они были близки, такого рода настроения были очень распространены. Были очень сильные колебания.

Многие знают по выраженным  в  его  произведениях  большевистским симпатиям  такого  поэта,  как  Блок,  а  те,  кто читал роман "Доктор

Живаго" Пастернака,  тот тоже помнит,  как  он  рассказывал,  что  был определенный  период  веры  в  большевистские  идеалы,  тем  более что насилия в глазах многих еще не приобрели такого значения, как после. В

это время люди разумные от этих иллюзий избавлялись, а другие (и очень часто здесь было подсознательное желание обеспечить свое положение)  к ним приходили и стремились к сотрудничеству с советской властью,  т.е.

верили в то,  что те, кто совершил такие страшные насилия над страной, теперь  построят  светлое будущее,  как верили и они сами,  потому что несмотря на ряд провалов,  у многих  продолжало  оставаться  состояние эйфории (победили противника,  захватили власть - это самое главное) началась новая эра,  новая эпоха, где не будет больше эксплуатации. Во все это верить было очень приятно,  и были люди,  которые стремились к сотрудничеству с  большевиками  и  видели  в  них,  выражаясь  словами

Введенского  (но он просто повторял мысли Мережковского),  что это как бы напоминало им притчу о двух сыновьях.  Один сказал Государю "иду" и не пошел (это-де официальная Церковь),  а другой сказал "не пойду" - и пошел (это те люди,  которые пекутся и ревнуют о народном благе).  Так что  была,  конечно,  группировка в Церкви,  которая хотя и составляла меньшинство, но стремилась к сотрудничеству с большевиками.

Вообще в   то   время   к  революции  естественно  подходили  все увлеченные пафосом коренной ломки  и  обновления,  будь  то  работники науки,  искусства.  Логики  здесь  не было никакой и ни революционного искусства,  ни революционной науки не было создано,  но тем  не  менее вера  такая была,  она для малообразованных поощрялась как якобы вывод неизбежный  марксистской  диалектики,  так  что  стремление  к  такому сотрудничеству  было.  Но  это  в  основном были аутсайдеры,  наиболее выдающиеся деятели,  которые еще до революции подумывали о возможности какого-то объединения христианства с социализмом (вроде Мережковского,

Гиппиус и других),  или сами встали под знамена белого движения и были высланы  из страны,  здесь как бы стремились выделиться на первый план люди,  которые до того в жизни  общественной  были  на  второстепенных ролях, и это органы ГПУ очень хорошо использовали.

Другая часть была из того духовенства,  которое  было  неверующим или полуневерующим,  но в силу обстоятельств не могла никуда уйти, так что они всячески стремились к соглашению с  советской  властью,  чтобы избежать  жертв,  и  надеялись,  что  с  помощью  компромиссов  смогут получить искомое.  Среди них было немало людей, которые до революции в силу  скорее  всего  меркантильных  интересов зарекомендовали себя как крайне правые деятели.  Таким был известный  петроградский  протоиерей

Владимир Красницкий,  о котором будет сказано позже. Эти люди - прежде всего протоиерей  из  Петербурга  Александр  Введенский,  Калиновский,

Красницкий  и,  как  теперь  оказалось,  находящийся  на покое епископ