История Русской Православной Церкви от эпохи Петра до 20-х годов ХХ века, страница 68

Православие, по своему духу к этому явно неспособна. И хотя он видел ряд  изъянов  у  римских  католиков,  тем  не  менее  их активность, с  его  точки  зрения,  в стремлении преобразовать общество его  очень  привлекает.  Поэтому  его  заинтересовали вопросы объединения  церквей,  а  когда  человек чего-то очень сильно желает,  он иногда начинает  в  соответствии  со  своим желанием неправильно оценивать действительность.  В частности, в оценке   Соловьевым   всяких   уклонений   и    разногласий, существовавших между  Православием  и  католической  церковью, возникла некая  диспропорция  и   деформация.   Переходить   к католикам он  никогда  не  собирался,  но  из его высказываний можно заключить,  что он был на грани этого перехода.  Главная его мечта   заключалась   в  том,  что  можно  будет  добиться объединения церквей   и   Восточная    Православная    Церковь объединится с  Западной  Римской церковью,  но под главенством папы, причем это главенство В.С.  во многом интерпретировал  в соответствии с  решениями I Ватиканского собора,  хотя и не до конца.

Очевидно, его  неправильно поняли многие римские прелаты.

Намечалась его встреча с папой Львом,  но выяснилось, что В.С.

совсем   не  готов  к  переходу  в  католичество  и  не  может воспринять столь восторженно всю ватиканскую бюрократию, сколь это   необходимо   для  свидания  с  папой,  так  свидание  не состоялось.  Соловьев стал все больше удаляться от  сочувствия римско-католической  церкви,  и особенно на него подействовало знакомство с письмом  уже  умершего  к  тому  времени  видного богослова-славянофила  Юрия  Федоровича  Самарина  к баронессе

Эдите Радон,  которая занимала видное  положение  при  царском дворе. Она   была   лютеранкой,   но   ее  очень  интересовали взаимоотношения  разных  исповеданий.  Она   вела   оживленную переписку,  и  именно  в  письме  к  ней  Самарин четко и ясно высказывает  те  положения  о  церковном   авторитете   и   об источниках  распознания  истинности  или  ложности  церковного учения,  которые были приняты Православной Церковью и  развиты московским кружком Новоселова и другими.

Это письмо произвело на Соловьева такое впечатление,  что он опубликовал  его с пространными комментариями и оно вошло в состав его произведения раньше, чем было опубликовано другими.

Это в  особенности способствовало его повороту,  но симпатии к римскому католичеству и надежды  на  объединение  церквей,  не совсем   совпадающие   со  взглядами  православных  старцев  и иерархии, сохранялись у Соловьева до конца жизни.

Существует полемика  и разногласия,  потому что появились некоторые утверждения,  что  хотя  он  умирая  причастился   у православного священника,  но  вместе с тем он считал для себя допустимым одновременно причащаться  и  в  римско-католической церкви. Но,  как отметил его духовник,  В.С.  исповедался пред смертью во многих грехах,  но ничего такого он не  заявлял.  С

другой стороны,  если  католические  священники  допускают  со стороны людей такую ложь,  что они могут причащаться у  них  и вместе с  тем  ходить  к  причастию в Православной Церкви,  не сообщая об этом (такие факты известны  и  установлены),  то  и отношение  к  таким людям может быть только как к лжецам,  чьи свидетельства принимать не нужно.  Нет  никаких  заслуживающих доверия свидетельств,  что  Соловьев  такого  рода  вещи  себе позволял, хотя некая полемика и существует.

В его   произведениях   наряду   со   взглядами,  которые безусловно не могут быть приняты Церковью  и  которые  он  сам впоследствии отверг,  смягчил  или исправил,  существует очень много такого,  что  либо  полностью,  либо   по   аналогии   с поэтическими произведениями,  о  которых  я  говорил,  следует знать,  изучать  и  использовать  для  утверждения  церковного взгляда,  а  насколько  эффективно  будет такое использование, зависит от знаний, способностей и церковной благодати, которая будет Дана Богом каждому, кто к этому будет стремиться.