История Русской Православной Церкви от эпохи Петра до 20-х годов ХХ века, страница 50

Православием нет  и  вообще  христианство  в Англии зародилось скорее от Восточной,  чем от Западной Церкви,  и то, что между ними  нет  общения,  -  это  скорее недоразумение.  Поэтому он приехал в Россию и попросил приобщить его Святых Таин,  ибо он считает себя как бы членом РПЦ.

Между Пальмером и членами Синода завязались переговоры, и диакону объяснили,  что  хотя  он  очень  искушен в диалектике

(если не сказать,  в богословских софизмах),  но  англиканская церковь была  в  древности  частью  римско-католической  и  ее общение с Православной Церковью было давно прервано,  а в  тех символах,  которые  были  приняты  при  короле  Генрихе  VIII, содержится ряд противоречий православному учению и пока это не будет изменено соответствующим образом,  общение невозможно.

Пальмер был огорчен; он и его друзья подумали даже о том, чтобы отделиться  от  англиканской  церкви и создать группу из членов высокой церкви, которая находилась бы в общении со всей

Восточной Православной   Церковью.  Но  на  пути  этих  планов возник ряд  препятствий.  Сам  Пальмер  подумывал  о  том,  не перейти ли ему в Православие,  с тем чтобы в будущем создать в

Англии церковь,  находящуюся в объединении со  всей  Восточной церковью. На  него,  как  он  сам  говорил,  произвело большое впечатление благочестие русского общества  (особенно  простого народа), а  также,  хотя  об этом нечасто пишут исследователи, оставила глубокий след беседа с  настоятелем  Троице-Сергиевой пустыни Игнатием  Брянчаниновым,  который  хотя  и отзывался о современном положении РПЦ с  большой  скорбью  и  указывал  на многочисленныые ее недостатки, но личная его святость не могла не произвести   впечатления,   ибо   святитель    сам    собой свидетельствовал об истине (то, о чем мечтал Хомяков).

Всех членов   высокой   церкви   раздражала   зависимость англиканской церкви  от  монархов  (от  королевы Виктории в то время), а также  и  от  парламента,  куда  входили  не  только англикане, но  и представители других вероисповеданий.  В 40-е годы свобода  вероисповедания   была   распространена   и   на католиков, и  положение стало курьезным,  потому что люди,  не принадлежащие к англиканской  церкви,  определяли  ее  судьбу.

Вместе с тем,  с точки зрения Пальмера,  положение РПЦ было не намного лучше из-за искажения канонических норм, а также из-за того, что  РПЦ  была  не вполне независима.  К тому же в конце

40-х годов нарастали политические противоречия между Россией и

Англией, поэтому Пальмер понимал, что немногие решатся пойти в церковь, находящуюся  в  подчинении  и  русской   православной иерархии и русского императора.  Такая перспектива Пальмера не привлекала. Но   будучи   всем   сердцем    расположенным    к

Православию, он решил искать содействия в КПле, у патриарха.

Но здесь он встретился с новыми  трудностями.  Со  времен

Мелетия Метаксиса  (с  20-х годов нашего века) между КПльскими патриархами и   англиканами   установилось   самое   сердечное согласие, то  тогда  все  было  совсем  не так.  Когда Пальмер приехал в КПль,  он узнал,  что  практика  КПльской  церкви  в отношении желающих  примкнуть  к ней инославным очень жесткая:

ему предложили креститься во второй раз, чего в России от него не требовали.  Это  его  смутило,  потому что,  как он знал из истории, такое требование было, с одной стороны, чрезмерным, а с другой  стороны,  это  разрушало  все  его планы:  он мог бы креститься сам,  но понимал,  что в Англии мало кто решится на такой шаг  вслед  за  ним.  Начались  метания  между Россией и

КПлем;  Пальмер обращался в Синод с просьбой воздействовать на

КПль,  чтобы  его приняли без вторичного крещения,  причем ему понадобилось   немалое   дипломатическое   искусство,    чтобы объяснить  русским  архиереям,  почему  он  хочет  примкнуть к

КПльской церкви,  а не к РПЦ,  где ничуть не смутятся  принять его в Церковь без всякого крещения.

В это время и  завязалась  переписка  между  Пальмером  и