История Русской Православной Церкви от эпохи Петра до 20-х годов ХХ века, страница 44

Дать окончательную  оценку   во   всех   деталях   тому,   что совершилось, с  научной  точки зрения трудно и сейчас,  потому что  даже  православные  историки  высказывают  разные   точки зрения. Критика  в основном шла со стороны польских католиков, к ней присоединились и  некоторые  православные:  то,  что  он сделал, - это Брестская уния,  только наоборот. При заключении унии  в  течение  долгого   времени   польское   правительство оказывает давление  на  православную  иерархию  и замещает ее, пользуясь правом патроната,  людьми слабыми, а иногда и просто склонными к   унии.  Таким  образом  оно  добилось  того,  что большинство епископов вопреки желанию всего народа согласилось пойти на  заключение  унии.  Если  говорить  не  об  униатском духовенстве, а о бывших архипастырях,  то они  были  подобраны благодаря влиянию   русского   правительства   и   его   праву утверждать (а фактически назначать) на кафедры епископов.  Сам

Иосиф Семашко  получил  кафедру  как  талантливый  человек,  в дальнейшем все  кандидатуры   на   места   умерших   униатских архиереев согласовывались с ним. К моменту заключения унии там было четыре  епископа,  все  они   были   назначены   по   его рекомендации, все  были известны  русскому  правительству  как сторонники унии.

Было известно, что большинство униатского духовенства под влиянием последовательной и нужной  работы,  которую  проводил один из  активнейших возглавителей униатской церкви митрополит

Иосиф (тогда епископ), склоняется к принятию Православия. Дело это готовилось   очень  последовательно.  Сначала  он  добился распоряжения русского правительства (хотя и  по  представлению самих униатских  архиереев) о возвращении к старому восточному обряду. Эти записки безусловно встречали одобрение не только у тех, кто  склонен  был  вернуться к Православию,  но и у всего униатского духовенства  без  исключения,  потому  что  прежние изменения в  римском  католическом духе были навязаны польским правительством, иногда даже  вопреки  прямым  указаниям  папы.

Теперь делалось   обратное.   Сначала   в   несколько   этапов проводилось изменение   в   Богослужении,   затем    униатский департамент был отделен от римско-католического,  более строго стали следить за тем,  чтобы были запрещены всякие переходы из унии в римско-католическое вероисповедание.

Здесь видно некое бюрократически-чиновничье вмешательство в церковную жизнь,  и все подвергалось нареканиям,  особенно в высшем русском   обществе,   где    влияние    поляков    было исключительно сильно,  потому  что русское дворянство не могло в царствование Николая I открыто проявлять те остатки атеизма, вольнодумства,   которые   широко   развились  в  царствование

Екатерины.  Но религиозное безразличие  под  видом  соблюдения обрядов  Церкви  было  очень характерно для русского общества.

Что касается поляков,  то их церковная ревность была  обратной стороной   их   национализма,  но  из-за  того,  что  польская аристократия,  жившая  в  Петербурге,  была  тесно  связана  с русской  родственными  связями,  то  их направленная агитация, происходившая по внушению католического духовенства (а  велась она все время:  подавляется свобода, допустимо ли для христиан так нарушать  свободу  совести),  все  время  встречала  некое сочувствие   в   русском  обществе.  И  малое  было  понимание реального положения на местах.

Несмотря на  то что власть,  государство,  чиновники были православными,  большая  часть  униатского   и   православного населения  находилась  в  сильной экономической зависимости от польского  дворянства,  которое  всячески  использовало   свои возможности.    В    частности,    широко   пропагандировались представления о том,  что  римский  католицизм  есть  панская, барская  вера,  а  Православие - вера холопская (и уния тоже).

Как  рассказывали,  крепостному,  который  соглашался  идти  в римско-католический костел,  со стороны помещика давали особую одежду,  и он считал,  что теперь он уже  барин,  пан.  Многих таких   псевдошляхтичей   было   уже   невозможно   вернуть  в православную веру.