Прокуратура Петра I: истоки создания, страница 38

Разнородность персональных характеристик руководящего состава была свойственна тогда, впрочем, не только системе центрального управления. Аналогичная картина наблюдалась и в  надворных судах[ccxxx]. Среди поставленных под надзор прокуратуры президентов и вице-президентов гофгерихтов[ccxxxi] наиболее масштабной фигурой в 1722 г. являлся, конечно, Алексей Панин.

 Начавший карьеру еще в 1690 г. в комнатных стольниках царя Ивана Алексеевича А.И. Панин попал вскоре в Семеновскую потешную роту, затем в одноименный гвардейский полк, в котором прошел путь от урядника до капитана. Определенный в декабре 1717 г. асессором в следственную канцелярию С.А. Салтыкова Алексей Иванович был в феврале 1720 г. произведен в полковники и назначен вице-губернатором в Смоленск. 7 августа 1722 г. 47-летний А.И. Панин занял также пост президента Смоленского надворного суда[ccxxxii]. Понятно, что и армейский поручик Авдей Радищев, и сменивший его в прокуратуре Смоленского гофгерихта вчерашний гарнизонный майор Иван Синявин имели мало шансов отладить контроль за столь заслуженным  президентом – вице-губернатором.

    Исходя из личностного фактора, несомненно, попроще было работать прокурорам Курского и Ярославского надворных судов. В Курске прокурору Ивану Камынину довелось надзирать за подполковником И.С. Батуриным, попавшим в июле 1722 г. в вице-президенты гофгерихта со скромной должности городового судьи Мещовска[ccxxxiii]. В Ярославле майору Сергею Карину выпало присматривать за вице-президентом князем А.М. Шейдяковым, прежде трудившимся на третьих ролях в российском посольстве в Варшаве[ccxxxiv].

Особая, едва ли не уникальная ситуация сложилась в Москве. Как отмечалось, прокурором здешнего надворного суда в 1722 г. стал князь В.И. Гагарин[ccxxxv]. Выходец из влиятельного старомосковского клана, родной племянник известнейшего Матвея Петровича, Василий Гагарин располагал безусловно наиболее обширным из всех прокуроров административным и судебным опытом. Зачисленный по молодости в стольники, достигший впоследствии в армии чина капитана Василий Иванович побывал  затем на строительстве шлюзов на реке Мсте, воеводой в Якутске, комиссаром Сибирской губернии при Сенате, смоленским вице-губернатором и, наконец, асессором Петербургского гофгерихта[ccxxxvi].

В итоге, из судей Московского надворного суда 1722 –1725 гг. ни один не превосходил В.И. Гагарина по уровню и разнообразию прошлой карьеры[ccxxxvii]. Ставший в июле 1722 г. вице-президентом суда 44-летний полковник С.Я. Юрлов более двух десятилетий находился на военной службе и только в ноябре 1719 г. занял должность судьи в том же Московском суде. Более сведущими в административных делах являлись, вероятно, судьи стольник И.В. Кожин, работавший какое-то время в Интерманландской канцелярии постоялых дворов и в Адмиралтействе, и подполковник Семен Давыдов, многолетний генерал-адъютант фельдмаршала Б.П. Шереметева[ccxxxviii].

Между тем характер предыдущей карьеры обусловливал не только бюрократический “вес”,  реальные административные возможности прокурора, но и меру его соответствия должности по чисто квалификационному  признаку. Ведь наряду с глубоким знанием действующего законодательства, прокурору надлежало свободно ориентироваться в специфике занятий поднадзорного учреждения. Легче всего в этом отношении работалось, конечно, прокурорам Адмиралтейской и Военной коллегий: Иван Козлов и Егор Пашков имели за плечами, с одной стороны, изрядный стаж воинской службы, а с другой – как уже говорилось, немалый опыт следственной деятельности.

По-видимому, не испытал больших проблем в своей Камер-коллегии также П.Б. Вельяминов, безусловно, поднаторевший в “счетных делах” во время распутывания махинаций князя Матвея Гагарина. Судя по всему, неплохо освоился в Штатс-контор-коллегии А.И. Жолобов, которому, явно, пригодились его навыки гарнизонного снабженца. А вот недавний строевой командир Семен Раевский вряд ли уверенно чувствовал себя в управлявшем гигантским хозяйством русской церкви Монастырском приказе.