Прокуратура Петра I: истоки создания, страница 48

 Но центр тяжести расследования чем дальше, тем отчетливее смещался к фигуре А.Я. Нестерова. Как ни упирался Алексей Яковлевич, как ни пытался отвести Е.И. Пашкова[cccxiii],  все больше и больше эпизодов его преступной деятельности находило подтверждение. Особенно ценные показания, изобличавшие обер-фискала, дал посадский человек Авдей Брыскин. В частности, именно Авдей Кузьмич поведал о крупной взятке, полученной Алексеем Нестеровым от дворянина Л.Г. Воронцова за содействие в назначении его воеводой в один из сибирских городов [cccxiv].

5 октября 1722 г. П.И. Ягужинский направил особое письмо с докладом о ходе следствия к находившемуся в Астрахани Петру I[cccxv]. Император откликнулся незамедлительно. Уже 15 октября в Москву ушло высочайшее послание с указанием Егору Пашкову замещать при необходимости генерал-прокурора в делах канцелярии, а также с разрешением применять к А.Я. Нестерову пытки[cccxvi].

Генерал-прокуратура не отложила в  долгий ящик санкционированное верховной властью самое радикальное следственное действие того времени. 8 ноября, обобщив добытые прокуратурой уличавшие обер-фискала материалы, Е.И. Пашков вынес постановление о пытке Алексея Нестерова[cccxvii]. Еще вчера могущественный сановник не стал дожидаться привода в застенок. 9 ноября 1722 г. Алексей Яковлевич Нестеров принес повинную[cccxviii]. Расследование дела фискалов вышло на следующий виток.

VIII

Еще недоразобравшейся с показаниями С.Ф. Попцова следственной канцелярии предстояло теперь проверять не менее содержательные откровения Алексея Нестерова.  Подобно Савве Федоровичу, А.Я. Нестеров не ограничился признанием собственных вин, но и рассказал много интересного про других лиц. Алексей Яковлевич поведал о взятках и казнокрадстве  бывшего московского вице-губернатора, а ныне главы Монастырского приказа Василия Ершова, о подлоге завещания бывшим обер-фискалом, а ныне судьей Московского гофгерихта Михаилом Желябужским, о многообразных злоупотреблениях комиссара Александра Сергеева и дьяка Андреяна Ратманова…

Тем не менее, заподозрив Алексея Нестерова в недостаточной искренности, Е.И. Пашков 25 ноября вновь распорядился подвергнуть его пытке[cccxix]. Допрос в застенке не состоялся, однако, и на этот раз. Согласно пометы в деле, “обор-фискалом не розыскивано за полученным имянным его императорского величества указом”[cccxx]. Иными словами, в ноябре 1722 г. Петр I пытать Алексея Яковлевича воспретил.

Не вполне ясно, что за соображения побудили императора отменить собственную недавнюю санкцию о “розыске” А.Я. Нестерова. Судя по всему, Отец Отечества рассудил, что глава фискальской службы мог владеть такой разоблачительной информацией, которую небезопасно было доверить, даже генерал-прокуратуре. По этой причине Петр I решил допросить Алексея Нестерова лично. Такой допрос состоялся 30 января 1723 г. Сенсационных откровений Алексея Яковлевича на нем, впрочем, не последовало[cccxxi].

Что бы там ни было, независимо от высочайших колебаний в решении вопроса о телесной неприкосновенности А.Я. Нестерова, конец ноября и весь декабрь 1722 г. следственная канцелярия генерал-прокуратуры работала с прежней интенсивностью. Так, в декабре наступил решающий перелом в разбирательстве дела А.И. Никитина. Подвергнутый 3 декабря пытке[cccxxii], Алексей Иванович сознался в четырех эпизодах получения взяток с жителей Ярославля и Борисоглебской слободы[cccxxiii]. В том же декабре впервые допросили судью М.В. Желябужского, бывшего сенатора В.А. Опухтина, дьяка Ивана Хрипунова[cccxxiv].

Между тем, по мере разбухания дела фискалов перед генерал-прокуратурой всерьез замаячила перспектива сосредоточиться преимущественно на следственной деятельности, трансформироваться из общенадзорного  в следственное ведомство. С одной стороны, подобная трансформация явно не входила в планы Петра I. С другой – столь разветвившееся к исходу 1722 г. дело фискалов требовало еще основательного досудебного исследования. Передача находившегося в такой стадии расследования уголовного дела в иное учреждение определенно грозила это  расследование дезорганизовать.