Педология подростка. Половое созревание, страница 41

Первый заключается том, что она без всяких фактических оснований сводит к системе врожденных влечений целый ряд самых различных проявлений переходного возраста, и таким образом, создает чисто искусственную конструкцию влечений, которая строго говоря, ничего не объясняет.

Когда мы говорим об инстинкте сохранения рода, то мы имеем в виду инстинкт, выполняющий совершенно определенную биологическую функцию, но влечения к замкнутости или к мечтательности не являются такими действительными реальными биологически определенными величинами, и попытка объяснить мечтательность юношеского возраста, замкнутость и другие явления влечением к замкнутости или к мечтательности напоминает попытку Мольеровского врача объяснить усыпляющее действие опия его способностью усыплять.

Такое объяснение в сущности подставляет одни слова на место других, не выражает в объяснении ничего другого, кроме того, что заключено в самой проблеме, и в сущности ничего не объясняет.

Второй, еще более важный недостаток касается уже чисто фактической стороны. Теория Грооса явно несостоятельна именно с биологической точки зрения, поскольку она выдвигает генетически совершенно ложное положение, будто переходный возраст является глубоким возвращением назад по сравнению с возрастом позднего детства. Именно с биологической точки зрения является маловероятным утверждение, что ребенок, уже далеко продвинувшийся в области привычки и воли, превращаясь в подростка, в эпоху полового созревания снова возвращается глубоко вспять к древним наследственным инстинктивным формам своего поведения.

Поэтому набросанная Гроосом картина является глубоко односторонней и несоответствующей действительности. Мы увидим ниже, разбирая другие теории, что переходный возраст вовсе не характеризуется исключительно  теми «прикрывающими влечениями», о которых говорит Гроос.

С точки зрения этой теории остается совершенно непонятным, почему переходный возраст есть возраст мощного интеллектуального подъема, впервые созревающего абстрактного мышления, созревания его высших форм, выработки мировоззрения, классового формирования, выбора профессии, возникновения жизненного плана и т. д. и т. д. Совершенно не понятно с точки зрения Грооса, как все эти явления могут быть связаны и выведены из его «прикрывающих влечений».

Более сложные отношения между фактом полового созревания и психологической надстройкой устанавливает в своей теории переходного возраста Ш. Бюлер. На вопрос, что такое эпоха полового созревания, она отвечает, что это есть возраст, в котором созревают первичные и вторичные половые признаки. Вместе с наступлением этого созревания заканчивается детство и наступает юность.

Половое созревание идет рядом с целым рядом психологических явлений, которые стоят в осмысленной биологической связи с половым созреванием. Это психическое созревание часто предшествует физическому и длится после него. Биологический смысл этого явления заключается в том, что этот процесс представляет как бы психологическую сторону той «потребности в дополнении», которая лежит в основе полового инстинкта.

Биологический смысл явлений, сопровождающих созревание, заключается в том, что индивид вырывается из своего покоя и испытывает «влечение к дополнению». Эти явления создают у индивидуума потребность в дополнении, делают его беспокойным в его одиночестве, и это «стремление к другому», «стремление к дополнению» составляет биологический смысл созревания.

Таким образом, согласно этой теории, созревание протекает как бы в двух планах, из которых один соответствует другому, и которые оба связаны единым биологическим смыслом.

Однако, эти вторичные явления созревания не составляют простой параллели или простого зеркального отражения, но в свою очередь могут существенно изменить всю картину созревания.

Ш. Бюлер вводит в высшей степени важное различение двух основных форм созревания: исходную или примитивную форму, при которой господствует непосредственная связь между каждым отдельным психологическим явлением и половым созреванием. Каждое из этих явлений служит прямо и непосредственно созревающему стремлению и может рассматриваться, как часть его или надстройка над этим инстинктом.