Педология подростка. Половое созревание, страница 105

Если мы изберем за критерий близости ребенка и взрослого так называемый морфологический показатель,[1] то мы увидим, что этот показатель перед самым наступлением полового созревания оказывается наиболее близким к показателю взрослого человека. Эпоха полового созревания означает отклонение этого показателя от нормы взрослого и в юности показатель опять выравнивается. Создается впечатление, что развитие, подойдя вплотную к эпохе полового созревания. как бы наиболее приближается к типу взрослого человека, затем оно резко отклоняется вниз, чтобы после снова достичь этой самой точки, к которой оно раньше уже приблизилось почти вплотную. Отсюда П. П. Блонский делает следующий вывод: приблизительно в конце детства ребенок по своему показателю и по всем величинам, зависящим от этого показателя, сравнивается с взрослым.

В это время по росту весу, пропорциям он является как бы антропологическим аналогом так называемых детских рас. Так называются некоторые племена примитивных народов в центральной Африке (племя Акка), в Австралии и Азии. Эти племена, названные детскими расами, очевидно, не имеют вовсе того периода развития, который мы называем юностью, и переходят из детства прямо в стадию половой зрелости. Юность в антропологическом смысле этого слова им неизвестна. На основе этого можно сделать предположение, подтверждающееся и другими данными, что «юность не является вечным явлением, но составляет очень позднее с биологической точки зрения, почти на глазах истории происшедшее приобретение человечества».

Сущность этой эпохи заключается в том, что происходит омоложение уже начинающего стариться в годы подростничества организма человека, говорит П. П. Блонский. Как это ни парадоксально звучит, с морфологической точки зрения юноша — омолодившийся подросток. Как ни правильно само по себе лежащее в основе этого допущение, что эволюция ребенка совершается зигзагами, а не движется по прямой линии вверх, и непосредственно включает в себя момент инволюции, т. е. обратного развития, как ни вероятно далее предположение, что юность является поздним приобретением человечества, почти неизвестным примитивному человеку, все же вывод, который делается из этих двух соображений, кажется не только парадоксальным, но и просто невероятным. Именно с биологической точки зрения, повторяем невероятно то, чтобы эпоха полового созреванья, как известно завершающая процесс развития, увенчивающая его и являющаяся его кульминационной точкой, у человека падала на длительный период состаривания организма; невероятно, что переходный возраст есть эпоха состаривания, а раз так, то невероятно, будто эта эпоха является эпохой астении и шизотимии.

Мы думаем, что ошибочность этого взгляда заключается не в том, что он основывает свои выводы на неверных фактах. Факты, как мы сказали уже, подтверждаются ежедневными наблюдениями и не вызывают никаких сомнений. Спор может идти об объяснении, которое дается этим фактам. Вопреки очевидной биологической функции этого возраста, теоретики, приходящие к такому пониманию, основываются главным образом на фенотипической точке зрения, т, е. на сближении явлений по внешнему сходству их признаков. Заметивши в конфликтах и осложнениях переходного возраста явления сходные с ослабленностью и распадом, подметивши далее сходство этих явлений с явлениями состаривания организма, исследователи эти авторы на основе фенотипического, т. е. внешнего сходства, сблизили и сочли родственными оба эти явления.

Но весь прогресс современной педологии, как в свое время весь научный прогресс естествознания, тесным образом связан с изменением фенотипической точки зрения на генетически кондициональную. Когда то ботаник и зоолог относили к одному виду растения и животных по их внешним признакам, а так как самые различные растения и животные, живущие в одинаковой среде и сходных условиях, вырабатывают целый ряд сходных приспособлений, то естественно, что обманываясь этим внешним сходством, ученые относили к одному классу два явления, глубоко несходные между собою.