Было бы, однако, ошибкой думать, что биогенетический закон, несостоятельность которого в его приложении к внеутробному детству с фактической, с теоретической, с практической стороны не вызывает сейчас почти ни у кого сомнений, вовсе лишен всякого научного значения. При всем справедливом отрицательном отношении, которое установилось в современной научной литературе по отношению к положению Холла или Прингля, который сближает переходный возраст с феодальным периодом культурной истории и видит в отрочестве рекапитуляцию рыцарства, при всей, следовательно, необходимости отвергнуть эту теорию, как теорию, которая сколько-нибудь правильно освещает структуру переходного возраста, мы не должны забывать и того, что мы найдем и в эпоху полового созревания некоторые формальные соответствия, как и на всем протяжении онтогенетического развития, между отдельными моментами в развитии рода и в развитии индивида.
Так например, изучая развитие любви в переходном возрасте, мы должны будем отметить, что здесь мы найдем формальное соответствие между первым появлением любви в истории развития человека и в истории развития ребенка.
Половая любовь является продуктом относительно позднего исторического развития. «До начала средних веков, говорит Энгельс, не может быть и речи об индивидуальной половой любви. Само собой понятно, что красота, близкие отношения, одинаковые склонности, и т. д. пробуждали у людей различного пола стремления к половому общению, что как для мужчины, так и для женщины не было совершенно безразлично, с кем они вступали в эту самую интимную связь, но от этого до половой любви нашего времени еще бесконечно далеко. Наша половая любовь существенно отличается от естественного полового влечения, от эроса древних».
Таким образом, и любовь у подростков не является чем-то автоматически появляющимся подобно половому инстинкту, чем-то покоящимся на наследственных влияниях. У подростка то же чувство борется и развивается в очень сложном процессе взаимодействия внешних и внутренних моментов в психологии любви, и кто проследит все ступени его формирования, тот несомненно найдет и верные аналогии с соответствующим моментом в истории развития того же чувства у человечества.
Но два момента при этом сохраняют свое решающее значение. Во-первых, эти аналогии ограничиваются чисто формальным соответствием. По существу оба процесса направляются совсем другими причинами, и один не является простым повторением уже пережитого момента в истории человечества. Наоборот, сами они, при всем сходстве, обнаруживают и глубокое различие, обусловленное своеобразием социальной среды, в которой они протекают.
Второй момент заключается в том» что эти совпадения являются не главными, но подчиненными, вкрапленными в общую картину развития, которая в основе своей определяется не законом биогенетического параллелизма, а законом социально-генетического формирования личности.
Чтобы покончить с биогенетическим законом в применении его к теории переходного возраста, мы укажем на то, что даже эта небольшая частичная верность этого закона идет в убывающем порядке по мере роста и развития ребенка. Наибольшую верность, да и то не полную, он имеет в приложении к утробному развитию ребенка, значительно теряет при переходе к внеутробному развитию, и здесь с каждой новой эпохой в развитии ребенка становится все менее и менее верным. Так что мы возьмем на себя смелость утверждать, что в переходном возрасте его фактическое значение становится минимальным. Для этого есть два очень веских соображения.
Одно из них выдвинул проф. А. Б. Залкинд, справедливо говоря, что если этот закон и может быть верен для внутриутробного развития ребенка, «так как стадии изменения вида измеряются колоссальными историческими периодами, десятками и сотнями тысячелетий, то стадий изменения рода могут исчисляться в лучшем случае тысячелетиями, и столетиями, а в наше динамическое время даже не , столетиями, а десятилетиями, под час годами (период войн, революций).
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.