Педология, накопившая огромный фактический материал, опирающаяся на в высшей степени разветвленное исследование в самых разнообразных областях изучения ребенка, не проделала еще основной работы по оформлению и объединению всего этого материала в единую систему научного знания. Именно глубокое своеобразие и методологическая трудность этой задачи не позволили педологии, строившейся на Западе и в Америке на чисто эмпирической и эклектической основе проделать грандиозную работу синтеза и охватить в научной системе ребенка, как целое.
Второй момент, обусловливающий современный кризис, заключается в том, что педология всегда была теснейшим образом связана с практикой воспитания. В огромной степени она у таких авторов, как Мейман, просто целиком превращалась в экспериментальную педагогику. И это вполне понятно если принять во внимание, что проблема воспитания в эту эпоху на 0,9 сводилась к школьному обучению. Педология, таким образом, всегда оказывалась в теснейшей зависимости от господствующей системы воспитания. Эта теснейшая связь между педологией и педагогикой, выдвигающей цели и задачи и разрабатывающей основные формы воспитания, продолжает существовать и до сих пор.
Педология, во первых, всегда изучает конкретного ребенка, т. - е. ребенка, не только развивающегося, но и воспитуемого, ребенка растущего в определенной среде, а так как с научной точки зрения среда и является в основе воспитывающим фактором, то фактически на долю педологии приходится изучение всегда определенным образом воспитываемого данной средой ребенка. С другой стороны, и сама педология изучая законы детского развития, вырабатывает известные научные правила и принципы, которые в свою очередь должны послужить для научного обоснования педагогического процесса.
В значительной мере педология, как наука о ребенке, являлась во все время своего развития, как и частные исследования и научные дисциплины, подготовившие для нее почву, теоретическим обобщением воспитательской практики. Основным источником знания о ребенке и основным двигателем развивающейся науки о нем была всегда педагогическая практика. Вот почему историк нашей науки на всем протяжении ее исторического и «доисторического» пути легко может проследить и вскрыть теснейшую связь между теорией детского развития и практикой детского воспитания.
Вот эта тесная связь педологии и педагогики, науки о ребенке и науки о воспитании его, и обусловила пересмотр педологии в нашей стране. Революция принесла с собой, коренное изменение во всем строе воспитания.
«Одной из первых проблем социалистического рабочего плана явился вопрос о создании нового социалистического человека», говорит 3алкинд. Педология этим самым была поставлена перед задачей теоретически обосновать новую систему воспитания; практика выдвинула, таким образом, перед наукой ряд проблем первостепенной важности.
С другой стороны, практика же проверяет в конечном счете истинность научных теорий. «Вопрос о биологической структуре человека, о психофизиологии человека в основном проверяется практикой социального воспитания, говорит Залкинд. Пролетарской педагогике, говорит он дальше, пришлось первой столкнуться, при этом на практике столкнуться с революционными уклонами в области понимания человеческой психофизиологии».
Подобно тому, как старая педагогическая практика отлилась в старой системе науки о ребенке, новая революционная педагогика требует новой системы педологии, толкает к пересмотру старой и сама содействует процессу кристаллизации основных черт новой педологии. Новое воспитание рождает новое учение о ребенке. Но глубочайшее основание связи педологии с педагогикой заключается в том, что новое воспитание на деле создает нового человека и тем самым открывает в ребенке новые стороны, о которых прежде наука и не подозревала, которые и «не снились нашим мудрецам».
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.