Оба эти автора толковали не Византийский обряд, один говорил об Александрийском, другой о Западно-сирийском. Первым толкователем Константинопольского обряда можно считать преподобного Максима Исповедника (но на самого преп. Максима огромное влияние оказал «Трактат о церковной иерархии» Псевдо-Дионисия Ареопагита).
Псевдо-Дионисий Ареопагит и его «Трактат о церковной иерархии».
Дионисий Ареопагит это ученик апостола Павла, афинский философ. Корпус Ареопагитикум это очень известный корпус сочинений, который носит имя Дионисия Ареопагита (но этот корпус сочинений совершенно не может принадлежать Дионисию Ареопагиту, поскольку написан он, как все сейчас согласны считать, в конце V начале VI вв., поэтому автора называют Псевдо-Дионисий Ареопагит). Сочинение построено на мощном неоплатоническом базисе и такие понятия как «единое», «множественное» - центральные понятия неоплатонической философии, являются центральными и в богословии Псевдо-Дионисия Ареопагита. Псевдо-Дионисий Ареопагит совершенно гениально сумел неохристианский, языческий неоплатонизм соединить с христианским мировоззрением - в этом его уникальность. Центральным во всех его сочинениях является понимание устройства мира как иерархической структуры, где есть «Единое» - Бог и «множественное» - все остальное. И это - все остальное находится на разных ступенях приближения к Богу, начиная от высших ангельских чинов к низшим ангельским чинам, затем ко всему остальному миру. Спасение состоит в единении с Богом. И эту концепцию Псевдо-Дионисий Ареопагит применяет к пониманию Литургии. Для Псевдо-Дионисия: «Евхаристия собирает нас разделенных друг с другом в общность, которая дарует нам причастность «Единому» и воссоединение с Ним». Дионисий полагает, что Евхаристия это таинство, дополняющее собой все другие, без которого они не полны.
Действительно, исходить из того, что главное это единение друг с другом и далее с Богом, таинство Евхаристии, оказывается дополнением всех остальных (во всех остальных не даруется соединение друг с другом и с Богом). Любое другое таинство без Евхаристии не завершается до конца. Эффект единения, согласно Псевдо-Дионисию, достигаемый в Евхаристии, символически выражен уже в самом начале службы, когда епископ, помолившись перед престолом покидает алтарь, чтобы совершить каждение перед всем собранием. В этом молящийся должен увидеть символ Бога, Который, превосходя все сущее и оставаясь «Единым», тем не менее, являет Себя твари. Кроме того, в этом следует видеть и символ самой Евхаристии, она тоже едина и невидима, но из любви Бога к человеку обретает множественность во всем богатстве священных символов. Они, в свою очередь возвращаются в «Единое», вовлекая в единение всех, кто подобающим образом входит в евхаристическое общение друг с другом и с Богом. Каждение символизирует, наконец, функцию самого епископа: из благорасположения к низшим чинам церкви, он выходит из богосозерцания, чтобы в видимых знаках донести до них свое знание «Единого» и затем вернуться к созерцанию, которое позволяет ему за множеством символов, составляющих обряд увидеть иную реальность. Все это проекция одной и той же символики, символики любви к Богу, нисходящего к человеку, чтобы возвысить его к духовному созерцанию Себя. Примерно в таких категориях Дионисий толкует Литургию. «Пение псалмов и чтение Священного Писания ведет молящегося к согласию с Богом, с самим собой и с другими. То о чем в Псалмах говорится кратко и прикровенно более полно раскрывается и поясняется в чтениях. Потом отпускают оглашенных, одержимых нечистыми духами и кающихся, как еще недостаточных совершенно для духовного созерцания. Следует вселенская хвала (не совсем ясно, что имел в виду Псевдо-Дионисий), затем предложение Даров, соединенное с лобзанием мира, которое объединяет молящихся между собой и тем самым создает у них возможность соединиться с «Единым». Затем читают диптихи об умерших. Происходит поминание умерших, прославление тех, кто при жизни достиг совершенства и теперь находится в единении с Богом. Следует умывание рук (омовение рук епископом и клиром). Епископ затем входит в общение с «Единым», то есть, чтобы совершить таинство единения, читает анафору, где восхваляет Бога за все его дела, ведущие к воссоединению нашей и Его природы. Затем епископ делит, преподает всем освященный хлеб и разделяет со всеми чашу. Тем самым он таинственным образом делит их на всех. Рождается единство, в котором жертвоприношение обретает полноту и совершенство и которого все причастники теперь удостоены. И, наконец, само причащение в своей символике подытоживает все домостроительство нашего спасения. Из любви к нам Божественное Слово Христос оставляет Свое таинственное святилище и сходит до нашего уровня».
Мы видим, что обряды Литургии у Псевдо-Дионисия в достаточно сильной мере утрачивают свое практическое назначение, и все становятся символами одного и того же единения с Богом. Это центральный момент спасения в богословии Дионисия, и здесь мы видим вполне четкую символику (но не тот исторический символизм, где обряды Литургии выражают моменты из жизни Христа, а духовный символизм, отчасти в духе Оригена). Но в отличие от Оригена, для которого вся Литургия всего лишь символ, Псевдо-Дионисий полностью православно говорит, что в причащении человек все-таки достигает единения, то есть причащение для него остается главным в Литургии. В отличие от Оригена, для которого Литургия не является главным в деле спасения, Псевдо-Дионисий остается полностью православным и указывает, что все эти символы ведут к реальному единению в причащении. То есть у Псевдо-Дионисия присутствуют и символизм и богословский реализм, при этом символизм не затмевает самого главного, хотя и у него многие обряды (например, анафора) истолкованы в достаточной степени в угоду символизму.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.