Основы научных исследований: Учебное пособие, страница 9

Отмеченные тенденции характеризуют науку в целом, в са­мом широком смысле слова. Отдельные же отрасли науки в отдельные периоды своего развития могут иметь замедленные темпы развития. Более того, отдельные области научного зна­ния вообще могут прекращать свое дальнейшее развитие из-за изменившихся потребностей техники и общества. Так, на зна­чительный период времени (с 1950-х годов) по существу почти во всем мире прекратились исследовательские работы по паро­возной теплотехнике — в связи с интенсивным внедрением теп­ловозной тяги на железных дорогах мира. Однако это не озна­чает, что научный багаж этой отрасли оказался бесполезным Не исключено, что, в связи с сокращением запасов жидкого топлива и ростом затрат на его добычу, вновь возникнет по­требность в использовании на автономных локомотивах паросиловой энергетической установки, работающей на менее дефицитном топливе, но использующей все достижения науки и тех­ники 1980-х годов и, в связи с этим, более совершенной в технико-экономическом отношении, чем паровоз. Кстати, такие проекты уже разрабатываются учеными разных стран.

Для иллюстрации отмеченных двух тенденций, характеризующих ускорение темпов научного прогресса, можно привести следующие примеры.

Первая тенденция — сокращение периода жизни научных идей — видна на таких фактах. Почти две тысячи лет от Арис­тотеля (примерно 350 лет до н. э.) до Галилея (XVI в.) суще­ствовала теория гравитации, по которой скорость падения счи­талась пропорциональной массе падающего тела. Аристотель формулировал это положение на основе своих логических рас­суждений. Авторитет Аристотеля в ученом мире средних веков был так велик, что его представления длительное время не под­вергались сомнению, пока, наконец, Галилей не показал на опытах, что скорость падения не зависит от массы. Но почти две тысячи лет именно неверное ненаучное представление Аристотеля считалось научным знанием и владело умами его последователей.

В более поздние времена ошибочность или неточность на­учных концепций выявлялись значительно быстрее.

Законы механики, сформулированные И. Ньютоном во вто­рой половине XVIII века, просуществовали примерно 150 лет— до Альберта Эйнштейна с его теорией относительности, пока­завшей, в частности, взаимосвязь массы и скорости.

Атомно-молекулярная теория строения вещества Джона Дальтона (1807 г.) и Амедео Авогадро (1811 г.,) основанная на концепции о неделимости атома, как мельчайшей частицы (корпускулы), была для физиков безупречной почти 100 лет— до неопровержимого теоретического и экспериментального до­казательства Дж. Дж. Томсоном (в 1897—1899 гг.) делимости атома и существования электрона, а также работ Макса План­ка (1900 г.), предположившего квантовый характер энергии излучения.

Теория планетарной структуры атома, разработанная Эр­нестом Резерфордом и Нильсом Бором позднее, спустя при­мерно 10 лет, сама просуществовала уже не более десяти лет.

Эти примеры [2] можно было бы продолжить, однако и они достаточно наглядно показывают объективное ускорение тем­пов развития науки.

Для иллюстрации второй тенденции — ускорения промыш­ленного использования научных открытий — обычно приводят нижеследующую хронологическую таблицу, где против каждого из важных Для человечества изобретений приводится интер­вал (период) времени между открытием фундаментальных ос­нов данного изобретения и его промышленным освоением.

Эти цифры весьма относительны, их точность невелика, так как точные даты в ряде случаев определить, если не невозмож­но, то трудно. Тем не менее, они ясно показывают тенденцию к сокращению времени. Хотя здесь приведены отдельные, наи­более выразительные примеры, тенденция именно такова. Ф. Линн, на основе анализа 20 важнейших изобретений нынеш­него века, установил, что рассматриваемый временной интер­вал между открытием и его использованием сократился в сред­нем с 37 лет в конце XIX — начале XX века до 24 лет в пери­од между мировыми войнами и до 14 лет в годы после второй мировой войны [5].

При общей тенденции к сокращению сроков внедрения всегда можно наблюдать и противоположные примеры, осо­бенно на стадиях промышленной разработки, опытно-конструк­торских работ, создания опытных образцов, т. е. главным об­разом, не в сфере научных исследований, а в сфере инженер­ной работы, практической реализации научных исследований.

Первые в мире магистральные тепловозы были построены 60 лет назад (в 1924 г.): один — в Ленинграде по проекту и под руководством проф. Я. М. Гаккеля, другой — на заводах Германии по проекту Советской железнодорожной миссии в этой стране, которую возглавлял проф. Ю. В. Ломоносов. Про­ектирование этих тепловозов было начато после известного По­становления Совета Труда и Обороны СССР, принятого по инициативе В. И. Ленина 4 января 1922 г. Этим постановлени­ем были даны задания и выделены средства на их выполнение.

Таким образом, первые тепловозы были созданы и построе­ны менее чем за 3 года. Примерно за такой же период време­ни Харьковским заводом им. В. А. Малышева был построен первый двухсекционный тепловоз ТЭ2 после Великой Отечественной войны. Однако в настоящее время темпы создания и отработки новых конструкций более мощных тепловозов су­щественно замедлились. Частично это объясняется трудностя­ми решения новых вопросов, усложнением конструкции новых локомотивов, увеличением форсировки и напряженности их ос­новных узлов, повышением требований к их эксплуатационной надежности. Но есть и другие причины, связанные с масштаба­ми и с другими организационно-техническими факторами сов­ременного производства.