Социальные проблемы современ­ности (понятия и термины, относящиеся к социальной практике), страница 2

Ключевым понятием культурной, экономиче­ской, политической, экологической, репродук­тивной и духовной деятельности является соци­альное развитие — всеобъемлющий феномен, одинаково легко воспринимаемый как науч­ным, так и обыденным сознанием. В то же время попытки его «феноменологического» оп­ределения в современном понимании начались не так давно, а их активизации способствовали подготовка и проведение Общеевропейского диалога по вопросам социальной политики (Хель­синки, 1989). Первое определение этого поня­тия связано с диалектикой отрицания: никакой экономический прогресс не возможен без про­гресса в социальной сфере; наиболее ёмкое определение связано с индивидуальностью Ho­mo sapiens: полное раскрытие потенциала любого человека возможно только в рамках социаль­ного порядка, основанного на справедливости. Определение «социального» давалось многими учёными, часто с вычленением собственно социологического как «узкосоциального». Но на современном этапе развития российской науки и практики особенно важно преодолеть разли­чия между западными представлениями, выра­женными в понятиях государства и общества социального благосостояния (social welfare), и российскими (а шире — постсоветскими) пред­ставлениями, в которых рост общественного богатства приоритетнее благосостояния народа, а интересы общества и государства выше прав и свобод граждан.

Международные организации системы ООН полагают, что концептуальные различия в оп­ределении феномена социального развития, проистекающие из политических, религиозных и культурных ценностей, присущих стране, не позволяют дать универсальную дефиницию. В самой общей форме этот феномен можно рас-

сматривать как созидательный и динамический процесс изменений ради создания жизненных условий для улучшения индивидуально воспри­нимаемого личностью благосостояния. Только в середине 1990-х гг. ООН предложена модель социального развития, базирующаяся на трёх приоритетных целях: обеспечении социальной защиты индивида, содействии социальной ин­теграции, поддержании социального мира; при этом занятость в этой модели рассматривается как необходимый фактор интеграции, а безра­ботица — как форма социальной изоляции.

Большие изменения в ходе эволюции обще­ства претерпели система социального обеспече­ния, зародившаяся в прошлом столетии, и сис­тема социальной защиты и социальной помо­щи, которая в основном формировалась уже в нашем веке. Основная черта социальной поли­тики после 2-й мировой войны — переход в социальной защите ко всё более широко охва­тывающей системе, предоставляющей пособия не только некоторым нуждающимся категориям населения или маргинальным группам, но и всем гражданам с низкими доходами, считаю­щимися в данном государстве общественно не­приемлемыми. Теоретической базой такой со­циальной политики в ходе пред- и послевоен­ного развития стран явилось, по признанию большинства исследователей, экономическое учение Дж. М. Кейнса, в котором социальная составляющая несла важную нагрузку. Первый шаг кейнсианской политики в различных евро­пейских странах — это перераспределение дохо­дов для увеличения экономической поддерж­ки лиц, лишённых полностью или частично средств к существованию. Прежде всего посо­бия обеспечивали приемлемый или адекватный уровень потребления и предоставлялись незави­симо от того, виновен ли получатель в своём бедственном положении или нет. Следующим шагом стало создание законодательно оформ­ленной системы минимальных государственных гарантий социального благосостояния. Появи­лось «государство всеобщего благосостояния», так называемая скандинавская модель которого наиболее известна (основные принципы обще­ства всеобщего благосостояния были отражены в датском законодательстве 1960-х гг., швед­ском законодательстве 1970-х и финском — 1980-х гг.). Социальная безопасность граж­дан — ещё более высокая ступень социальной политики современного экономически сильно­го государства, основанной на модели развития экономической и социальной систем как двух самостоятельных, хотя и взаимопересекающих­ся, множеств. Главное в этой модели — новая идеология, которая, во-первых, рассматривает

человека как активного деятеля, имеющего воз­можность и желание строить и контролировать свою жизнь (эта философия называет человека «актёром в собственном существовании»), и, во-вторых, выделяет новую роль социального сектора как деятельного субъекта развития, ак­тивно и решительно воздействующего на своё окружение. В этих качествах указанная модель видит альтернативность ранее выработанным социальным технологиям.

Социальная модель развития советского об­щества, признавая Марксов тезис о свободном развитии каждого как условии свободного раз­вития всех, на практике удовлетворение потреб­ностей пыталась осуществить через систему уравнительности, подрывающей самый корень побудительной мотивации, а неизбежный отсю­да низкий уровень средних доходов и потребле­ния подтягивать через систему общественных фондов потребления. При отказе от модели, включающей фонды как механизм социального перераспределения, адекватной замены предло­жено не было, а все попытки перехода хотя бы к стабилизации жизненного уровня связыва­лись с началом скорого экономического роста.

Современное состояние социальной сферы в РФ определяется рядом событий, происшедших в 1990-х гг. Начало перехода РФ к рыночной экономике совпало по времени с распадом СССР, почти одномоментным разрывом хозяй­ственных связей между бывшими союзными республиками, игравших для российской эко­номики огромную роль, со значительно более длительным (по сравнению с большинством стран с переходной экономикой) спадом произ­водства практически во всех отраслях и длитель­ным экономическим кризисом, который пере­рос в социально-экономический, а после крат­ковременной передышки в 1997 стал (по трактовке большинства исследователей) сис­темным кризисом российского общества.