Переход к абсолютизму обозначил водораздел между традиционным и современным понятиями гражданского общества. Причина здесь в двух хорошо известных и взаимодополняющих процессах. Речь идет, во-первых, о том, что постепенное становление системы единоличного правления суверена там, где ранее имело место сосуществование монарха в качестве primusinterpares****рядом со множеством других обладателей власти (система классического феодализма), и превращение старшего партнера в дуалистической системе власти (Ständestaat) в монопольного владельца легитимных средств насилия заложили основы современного государства. Во-вторых, деполитизация прежних обладателей власти — сословий и корпораций — не лишила их организационно-корпоративного статуса, породив тем самым истинно сословное общество. Правда, данное разделение на государство и неполитическое общество могло происходить и происходило также и другими путями (дополнявшими порой вышеописанный исторический процесс). Одним из таких путей являлось, например, появление независимых религиозных институтов, к которым государства светского типа (такие, как североамериканское государство)9 относились с терпимостью. Другой путь состоял в становлении новых форм частной экономической деятельности вне сферы меркантилистской политики государства (например, Великобритания). Однако, по нашему мнению, в историческом плане не только наиболее ранним, но и наиболее существенным (по крайней мере на европейском континенте) являлся именно переход от корпораций эпохи Ständestaatк корпорациям деполитизированного сословного общества. Еще до того, как абсолютистскому государству удалось — во имя обретения статуса единого субъекта государства — дезорганизовать и уравнять между собой своих корпоративных соперников, началось и встречное движение по реорганизации «общества» как некоего противовеса государству; таковое вылилось в организацию ассоциаций и форм общественной жизни, способных черпать свои силы из независимости сословий, из религиозного раскола, а также из экономического предпринимательства; но каковыми бы ни были их источники, все они являлись воплощением новых эгалитарных и светских организационных принципов10. Для нас, по крайней мере в том, что касается нашего предмета, несомненным является то, что установившее новые формы общественной жизни «общество» эпохи Просвещения явилось раннемодернистским прототипом гражданского общества.
Конечно, политическая философия, стремящаяся сохранить отождествление гражданского и политического общества, не сразу заметила появление новой формы социетальной публичной сферы. Было выдвинуто три или четыре альтернативных видения создавшегося положения. Во-первых, можно было, как это сделал Жан Боден, попытаться продолжить (невзирая на вполне очевидные для себя самого радикальные исторические перемены) придерживаться сословно-государственнического (ständestaatliche) представления о respublicasivesocietascivilissivesocietaspoliticus*. Перенесенное на структуру «абсолютная монархия — сословное общество», это представление давало ложную интерпретацию этому новому формулирующемуся типу дуальности, хотя в иных случаях Боден выступал в ее защиту. Как бы то ни было, указанная модель продолжала существовать в Германии и в XVIII в.11.
Во-вторых, современное государство можно было отождествить с общественным благосостоянием (commonwealth) или гражданским/политическим обществом. Такова была позиция Гоббса, полагавшего, что власть суверена является единственным гарантом «социальной» связи между отдельно взятыми людьми, по природе своей асоциальными, но рациональными12. Согласно теории Гоббса, общественный договор приводит к созданию государства, но не общества. И только государство своей властью обеспечивает то слияние (fusion) отдельных людей, которое и является обществом. Хотя эти идеи Гоббса явились всего лишь приближением к воззрениям греков, разработавших концепцию политического общества как некой неделимой системы власти, вскоре Гоббс пришел к осознанию того, что данная античная концепция исходила из представления о некоем вытекающем из этоса нравственном законе, а не позитивном праве, сводящемся только к законодательным актам и властным указам. Поэтому позже, в «Левиафане», он практически обошелся без понятия гражданского общества (т.е. без того нормативного представления, согласно которому «политическое тело» составляют свободные и равные индивиды). Тем не менее отождествление государства и гражданского общества сохранилось кое-где в англо-американской литературе вплоть до наших дней.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.