Во-вторых, мы не приемлем ни заложенного в данной интерпретации молчаливого отождествления государства и общественной сферы, ни представления о том, будто каждый последующий шаг гегелевского рассмотрения однозначно представляет собой (даже в логике его собственных суждений) более высокий по сравнению с предшествующим уровень общественной жизни. Ибо для Гегеля высшей целью общественной жизни несомненно являлось порождение всеобщей разумной идентичности, приравниваемой им к патриотическому этосу государства. Неясно только, приписывается ли порождение этого этоса государственной сфере, подчиняющейся исполнительной власти и связанной лишь с проецированием государства на гражданское общество, или же сфере, находящейся в ведении законодательной инстанции, питаемой такими независимыми социетальными источниками, как корпорация и общественное мнение. Это затруднение невозможно разрешить, исходя лишь из проблемы опосредования частной и публичной сфер, такими опосредованиями могут служить большинство категорий гегелевской теории Sittlichkeit, начиная с системы потребностей. Разрешить его можно, лишь связав процесс порождения современной, разумной коллективной идентичности с понятием общественной свободы, неоднократно привлекавшимся Гегелем в данном контексте, т.е. с процессом, допускающим действенное участие индивидов в свободном формировании смысла понятия «мы». Очевидно, что общественная свобода есть нечто существенно большее, чем та, что дана субъектам системы потребностей, неспособным участвовать в формировании какого бы то ни было коллективного самоопределения. Но Гегель высказывает серьезные сомнения также и по вопросу о том, способно ли современное государство как таковое служить пространством для реализации общественной свободы, и эти сомнения находятся в прямом противоречии с этатистской тенденцией его философии.
Следует еще раз подчеркнуть, что, хотя Гегель нигде не дает систематизированной концепции публичной сферы (Öffentlichkeit), категориям публичной власти, общественной свободы, общественного духа, общественного мнения и публичности принадлежит ключевая роль в его работах. Вспомним тезис Илтинга, согласно которому «Философия права» имеет своей главной целью осуществление синтеза негативной свободы современного либерализма и позитивной свободы античного республиканства. Относящиеся к публичной сфере категории олицетворяют те важные направления, по которым могло осуществляется утверждение республиканства в философии Гегеля после его предполагаемого перехода на позиции консерватизма. Но и здесь есть существенные расхождения с античным республиканством. Не ограничивая формирование общественной свободы одним-единственным социальным уровнем — политическим обществом, — Гегель разрабатывал современную теорию республики, в которой решающая роль принадлежала сразу нескольким уровням, включая публичные права частных лиц, публичность судопроизводства, общественную жизнь в корпорациях и взаимодействие между общественным мнением и публичным обсуждением в законодательных органах. Не все из названных процессов имеют целью публичную политику. Но все они являются этапами познания, ведущими к формированию общественной идентичности. Все они обеспечивают свободное публичное участие всех заинтересованных лиц в принятии соответствующих решений128. Общественное значение действий полиции, порой отождествляемой им со всеобщей (allgemeine) и даже с общественной (öffentliche) властью, для Гегеля несомненно. То же можно сказать и о действиях исполнительной власти, а в Rechtsstaat — также и о действиях государя. Однако в подобных случаях Гегель не говорит ни о формировании общественного духа, ни об актуализации общественной свободы. На деле, как отмечалось в другом месте, там, где Гегель наиболее непосредственно касается темы общественной свободы, он противопоставляет принадлежащую гражданскому обществу корпорацию современному государству:
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.