Заключение
(...) Мы не должны покорно и смиренно сложить свои руки и говорить: да, это хорошо, но это возможно разве на каком-нибудь Марсе, но не на нашей Земле... Нет, мы должны говорить: “Это так хорошо, это такой великий и достойный предмет наших усилий, что мы приложим все свои силы, пустим в оборот все наше знание, всю энергию нашей воли и добьемся того, что это великое начнет себе прокладывать путь и начнет мало-помалу осуществляться”. Для достаточно сильной и настойчивой воли самое, по-видимому, несбыточное начинает становиться возможным, самое, по-видимому, невероятное начинает принимать образ и очертание.
Идея “Дома Свободного Ребенка” должна быть нами рассматриваема, как направляющая идея, как идея, которая указывает нам направление, в каком следует стремиться в области реформы существующей школы. (...)
Свободное воспитание. 1908-1909. № 8. - С. 1-12, 25-28; № 9. - С.19-41.
СВОБОДНОЕ ВОСПИТАНИЕ И СЕМЬЯ
(Доклад, прочитанный на Первом всероссийском съезде по-семейному
воспитанию в Петербурге 2 января 1913 года)
(...) Всякая система воспитания как система есть ограничение свободы как воспитателя, так и воспитанника. Система предполагает нечто твердо установленное, раз навсегда найденное; она стремится все заключить в известные рамки, найти однообразные, пригодные для всех случаев методы, приемы и способы деятельности. В этом смысле и система воспитания, какая бы она ни была, имеет тенденцию к установлению единообразия в области воспитания. А между тем свободное воспитание предполагает не единообразие воспитания, но его многообразие, доведенное до самых крайних возможных пределов. Многообразие воспитания - это его исходная точка. Каждый ребенок предполагает свою особую систему воспитания (сколько существует детей, столько существует и систем воспитания), и эта система воспитания как проблема стоит перед воспитателем, данным, конкретным воспитателем: она не есть нечто готовое, она должна быть им найдена, причем, даже напав на след ее, ему приходится ее постоянно переделывать и исправлять, и у него никогда нет и не может быть уверенности в том, что она окончательно установлена. Свободное воспитание предполагает великое напряжение творческих сил в воспитателе для отыскания той системы воспитания, которая может и должна быть применена именно в отношении к данному, определенному ребенку, к данной конкретной индивидуальности. (...) Самое большее, что при этом может быть сделано в области теории, - это указаны способы и приемы, при посредстве которых воспитатели могут достигнуть кратчайшим и легчайшим путем, и совершив возможно меньшее число ошибок, установления той системы воспитания, которая оказывается наиболее пригодной для данного индивидуального ребенка.
Для этого прежде всего требуется, чтобы сердце воспитателя было исполнено искренней и глубокой любви к тому конкретному ребенку, с которым ему приходится иметь дело, как бы испорчен этот ребенок ни был и сколько бы огорчений он ему ни причинил. Воспитатель должен подавить в себе всякое раздражение, которое может вызвать в нем, например, упрямый и своевольный ребенок, потому что раздражение создаст между ним и ребенком непроходимую стену, поведет к взаимному отчуждению друг от друга, заставит ребенка замкнуться в себе, и тогда воспитатель утеряет всякий ключ к пониманию индивидуальности ребенка, а следовательно, и тех путей, которые могли бы вывести эту индивидуальность на хорошую и светлую дорогу. (...) Любить доброго, хорошего ребенка - не великая заслуга, но полюбить дурного и испорченного - вот где познается истинное призвание воспитателя. Воспитатель должен быть “великим сердцем”, а величие сердца может быть узнано только по тому, насколько человек способен обнимать своею любовью не только так называемых хороших людей, но и людей злых, порочных, преступных. (...)
Требуется еще постоянное и непрерывное наблюдение над ним, над его речью и деятельностью. Это наблюдение может дать нам ключ к пониманию ребенка только в том случае, однако, если мы наблюдаем над свободным ребенком, - над ребенком, который не подвергается с нашей стороны никакому насилию и гнету, какой бы тонкий характер они не носили. Если обнаружения психической активности ребенка свободны, то они нам говорят действительно о душе ребенка. Если же на психическую активность ребенка оказывается давление, то и ее обнаружения принимают неискренний, лицемерный характер и таким образом дают нам понятия не о том, что такое ребенок есть на самом деле, а о том, чем он старается казаться ввиду оказываемого на него давления, и тогда уже является крайне трудным разобраться в подлинных основах его индивидуальности. (...)
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.