Хрестоматия отечественной социальной педагогики: свободное воспитание. Том III, страница 11

Два правила я бы дал для воспитания: самому не только жить хорошо, но работать над собой, постоянно совершенствуясь, и ничего не скрывать из своей жизни от детей. Лучше, чтобы дети знали про слабые стороны своих родителей, чем то, чтобы они чувствовали, что есть у их родителей скрытая от них жизнь и есть показная. Все трудности воспитания вытекают от того, что родители, не только не исправляясь от своих недостатков, но даже не признавая их недостатками, оправдывая их в себе, хотят не видеть эти недостатки в детях. В этом вся трудность и вся борьба с детьми. Дети нравственно гораздо проницательнее взрослых, и они, часто, не высказывая и даже не сознавая этого, видят не только недостатки родителей, но и худший из всех недостатков – лицемерие родителей, и теряют к ним уважение и интерес ко всем их поучениям. Лицемерие родителей при воспитании детей есть самое обычное явление, и дети чутки и замечают его сейчас же и отвращаются и развращаются. Правда есть первое, главное условие действенности духовного влияния, и поэтому она есть первое условие воспитания. А чтоб не страшно было показать детям всю правду своей жизни, надо сделать свою жизнь хорошей или хоть менее дурной. И потому воспитание других включается в воспитание себя, и другого ничего не нужно.

Толстой Л.Н. Собрание сочинений. Т. XIX. – С. 346-347.

Надо детей учить как можно меньше. Это потому что если дети вырастут, не научившись чему-нибудь, - это далеко не так опасно, как то, что случается почти со всеми детьми, особенно когда матери, не знающие тех предметов, которым обучаются дети, руководят их воспитанием, - именно то, что они получают indigestion (франц. – пресыщение) учения и потому отвращение к нему. Учиться, и успешно, может ребенок или человек, когда у него есть аппетит к изучаемому. Без этого же это вред, ужасный вред, делающий людей умственными калеками. (…)

Я думаю, что первое условие хорошего воспитания есть то, чтобы ребенок знал, что все, чем он пользуется, не спадает готовым с неба, а есть произведение труда чужих людей. (…)

Пусть все, что они [дети] в силах сделать для себя, - выносить свои нечистоты, приносить воду, мыть посуду, убирать комнату, чистить сапоги, платье, накрывать на стол и т.п., - пусть делают сами. Поверь мне, что как ни кажется ничтожным это дело – оно в сотни раз важнее для счастья твоих детей, чем знание французского языка, истории и т.п. Правда, при этом возникает главная трудность: дети делают охотно только то, что делают их родители, и потому умоляю тебя (…) – сделай это. (…)

Еще соображение: если невозможно сделать все то, о чем я упоминаю, то, по крайней мере, надо заставлять детей делать такие дела, невыгода неисполнения которых тотчас же для них была бы чувствительна: например, не вычищено, не высушено гуляльное платье, обувь – нельзя выходить, или не принесена вода, не вымыта посуда – негде напиться. Главное, при этом не бойтесь ridicul'a [франц. – быть смешным]. Девять десятых дурных дел на свете делается потому, что не делать их было бы ridiculе.

Толстой Л.Н. Собрание сочинений. Т. XX. – С. 515-517.

Думаю, что во всяком месте можно жить хорошо и дурно. Тому, кто живет хорошо, везде хорошо, а тому, кто живет дурно, везде дурно. Думать, что от перемены места может жизнь стать лучше, большой соблазн.

Если человек так думает, то он будет ожидать улучшения жизни от перемены места, а о том, чтобы самому становиться лучше, не будет заботиться.

А улучшение жизни только в себе. Не советую никуда ездить, а жить, где живется, и работать над собою, чтобы себе исправлять.

Толстой Л.Н. Собрание сочинений. Т. XX. – С. 695.

Люди так любят грехи, что не только не боятся водки, но считают хорошим делом, как выражение любви к человеку, угощать тем ядом, который вводит во все грехи и блуд, и роскошь, и праздность, и сквернословие, и брань, и вражду, и драку. (…)

Надо понять, что пьянство дело не такое, что можно его делать и не делать, а что это всегда скверное, такое же скверное, как блуд, воровство, грабеж, убийство, потому что ведет к этому самому. (…) «Да все делают». Да если все делают глупости и гадости, то ведь надо перестать их делать, а чтобы перестать делать, надо кому-нибудь начинать. Отчего же не мне, если я понимаю, что делаю дурное?

Говорят еже то, что трудно отвыкнуть. Неправда это. Отвыкнуть очень легко от всего дурного, если только поймешь, что то, что делаешь дурного, - дурно не для тела одного, а для души. Только пойми человек, что жить надо для души, а не для тела одного, а что для души вино пагубно, тогда легко отвыкнуть. Тому, кто живет, как скот, для одного тела, тому нельзя отвыкнуть, а тому, кто живет, как человек, тому, кто помнит душу свою, тому нельзя не отвыкнуть. Пусть каждый такой человек, который помнит душу и знает все то зло, какое бывает от вина, пусть каждый такой человек каждый день (…) поутру вспомнит о том, от чего он хочет отвыкнуть, и скажет себе: буду помнить, что кроме всех моих дел у меня есть нынче еще одно важное дело: удержаться от питья и от всякого участия в угощении вином. И если он будет помнить и делать так, то не пройдет и полгода, и он будет удивляться и на людей, которые губят себя вином, будет удивляться и на себя, зачем он над собою делал эти гадости.

Толстой Л.Н. Собрание сочинений. Т. XX. – С. 700-701.


К. Н. Вентцель*

ТЕОРИЯ СВОБОДНОГО ВОСПИТАНИЯ И

ИДЕАЛЬНЫЙ ДЕТСКИЙ САД

I. Общий очерк теории свободного воспитания

(…) На теорию свободного воспитания мы можем смотреть, как на естественную наследницу всего предшествующего развития педагогической мысли, линия которого идет, начиная от Монтеня, Амоса Коменского, Песталоцци, Руссо, Фребеля и т.д. (я не перечисляю все имена) и завершается теорией свободного воспитания, как необходимым выводом, который должен быть сделан из тех великих мыслей, какие были высказаны педагогами предшествующих столетий. Весь прогресс педагогики состоял во все большем и большем уяснении значения принципа свободы в деле воспитания и теория свободного воспитания только подводит как бы итоги всей этой линии развития... ей придется играть и в настоящем и в будущем большую роль и в особенности в деле возрождения человечества, как физического, так и духовного,… когда научатся ценить те богатые возможности, какие скрываются в каждом человеке, и направят все свои усилия на то, чтобы культивировать их и развивать во всех направлениях.