Несмотря на усилия властей, учредителей и сотрудников многие благотворительные заведения не могли вместить всех нуждавшихся в призрении, постоянно критиковались общественностью за бюрократизм, лихоимство, формализм, за то, что “казенных средств на призрение оказалось недостаточно”. Приказы по своему составу носили сугубо светский характер, церковь не принимала участия в их работе. Хотя привлечение духовных лиц, объединение усилий светской и церковной благотворительности несомненно оптимизировало бы их одноцелевую деятельность.
Не доставало необходимой четкости, организованности в работе, “разнобой” в ней также были связаны с отсутствием и необходимостью создания единого центрального органа управления социальной сферой страны. Вся система общественного призрения остро нуждалась и страдала от недостаточного количества служащих, особенно практических работников, которых нигде и никто профессионально не обучал.
Вот как тогда отзывались современники, специалисты о работе воспитательных домов: “Скопление большого числа детей в палатах, отсутствие достаточного количества кормилиц, ненасытность врачей и воспитателей, прием детей часто больных и даже умирающих - все это повлекло за собою ужасающую смертность питомцев”. Так, в Московском доме из 523 детей, принятых на воспитание в 1764 году, умерли 424 (81,1%), в 1765 году из 793 - 597 (75,3%), в 1766 году из 742 - 494 (66,6%), в 1767 году из 1089 - 1073 (98,5%).
Выход из создавшегося положения нашли в передаче детей на вскармливание и воспитание в крестьянские семьи, за что им платили. После этого смертность в Московском воспитательном доме сократилась в 2-3 раза и уже никогда не достигала критического уровня первых лет существования: в 1768 году - 61,7%, в 1769 году - 39,1%, в 1770 году - 24,6%.
При этом обострилась проблема смертности детей в деревне: умирали и питомцы воспитательных домов и младенцы кормилиц от различных болезней и недостаточного питания. Острой эта проблема новорожденных подкидышей оставалась до конца XIX столетия, когда смертность среди них достигла 50%.[101]
В целом общественное призрение продолжало развиваться на традиционной российской гуманной основе. Совершенствовалось и расширялось частное благотворение. В 1781 году оно было разрешено официально.
В нем принимали участие новые состоятельные граждане России, что упорядочивало использование государственных средств на социальные цели. Например, первыми жертвователями этой эпохи на нужды призрения стали такие представители российской аристократии, как князь Д.М.Голицын (дал необходимые средства на строительство Голицынской, ныне Первой градской, больницы, открытой в 1802 году), граф Н.П.Шереметьев пожертвовал 2,5 млн. рублей на создание странноприимного дома (нынешний институт скорой помощи им. Н.В.Склифосовского).[102] Этот дом, учрежденный с высочайшего соизволения, предназначался для 100 человек и больница при нем - для 50 больных.[103]
Крупные суммы денег для дела народного благотворения не жалея отпускал известный горнопромышленник П.А.Демидов. Аналогичная деятельность Екатерины II получила наиболее полное отражение в работах Н.М.Карамзина, В.О.Ключевского, М.М.Щербатова и других авторов, изданных в разное время.[104]
Призрение делового мира России в XIX столетии характеризовалось появлением и деятельностью новых различных благотворительных фондов, обществ, учреждений, в том числе созданных членами императорского дома. В этом особенно преуспела императрица Мария Федоровна, - жена Павла I (1796-1801 гг.), - названная министром благотворительности. Указом Павла I от 12 ноября 1796 года она была назначена главой опекунского совета Воспитательного общества благородных девиц, учрежденного еще Екатериной II в 1764 году.
За 32 года ее работы их учредилось 39. Ведомству императрицы в конце XIX - начале ХХ веков принадлежало свыше 20 больниц, воспитательные дома, в которых содержались более 20 тысяч воспитанников, женские школы, детские приюты.
К концу прошлого столетия было создано свыше 1000 материнских благотворительных обществ. В 1803 году были учреждены в Петербурге и Москве “Вдовьи дома” для бездетных вдов офицеров русской армии, которые в 1815 году разделились на два отделения: одно - для престарелых и совсем немощных, а другое - для вдов, которые еще могли трудиться. Это второе отделение сердобольных вдов, взявших на себя добровольные обязанности по уходу за больными, явилось началом, первоосновой для создания Общества сестер милосердия.[105]
Большое внимание ведомство уделяло состоянию и работе детских приютов. Их число увеличивалось: с 1839-1899 годы в среднем открывалось более двух приютов в год и в 1899 году насчитывалось 161. На полном содержании в них находилось 6531 человек и 13368 - приходящих.[106]
Разросшаяся сеть благотворительных учреждений и обществ управлялась императрицей Марией Федоровной, находилась под личным покровительством членов императорского дома, что и обусловило основную причину их успешной работы. Императорское человеколюбивое общество, - одна из первых благотворительных организаций страны, - в конце XIX столетия насчитывало 225 больниц, богаделен, школ, общежитий и других благотворительных учреждений с обслуживающим персоналом в количестве свыше 6 тысяч человек.[107]
Постепенно Ведомство учреждений императрицы Марии (Мариинское ведомство) превратилось в особую отрасль народного просвещения, здравоохранения, а затем и социального обеспечения, которое существовало не только на пожертвования, - за 1885-1897 гг. они превысили 10 миллионов рублей, - а работало на принципах самофинансирования.
По инициативе Марии Федоровны открывались новые благотворительные учреждения. Она привлекала к обследованию условий жизни детей во всех своих заведениях великих князей и великих княжон, сама инспектировала старшие классы. В 1828 году после ее смерти созданная сеть получила название “Учреждения императрицы Марии Федоровны”.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.