Как понять иностранца без слов, страница 6

Такое положение дел заставило меня начать работу по созданию интегрированной теории культуры, с тем чтобы преодолеть недостатки, о которых я говорил. В 1951 г., когда я приехал работать в Вашингтон, чтобы заняться подготовкой работников службы по оказанию помощи иностранцам, у меня были очень веские причины для того, чтобы добиться высокого результата. До этого я преподавал в университете и небольшом колледже. Студентов вполне удовлетворяет преподаваемый предмет, если его содержание захватывает внимание. Работники же внешнеполитических служб были заинтересованы исключительно в предметах, имевших практическую ценность для их будущей деятельности за пределами страны. Я обнаружил, что им глубоко безразличны дискуссии на тему «Что такое культура?», поэтому они проявляли большое нетерпение на моих лекциях, если у них еще не было опыта пребывания за рубежом. Будущие работники дипломатической службы особенно любили подчеркнуть ненужность для них рассказов об опыте антропологов с индейцами наваха, потому что у США нет посольства в резервации наваха. К несчастью, теоретические выкладки, которые мы использовали в то время, когда я работал в Вашингтоне, не имели большого значения для практических работников. Мы не могли найти веских аргументов, чтобы убедить их в необходимости изменить методы работы с иностранцами. Кроме того, ряд правительственных чиновников решительно осуждали наши критические высказывания в отношении проводимой политики. Никто не считал, что нужен новый и смелый поворот в политике по отношению к иностранным государствам.

Те же работники внешнеполитических служб и другие слушатели моих курсов, которые со всей серьезностью относились к моим лекциям и сумели из них кое-что извлечь для себя, поставили передо мной другую проблему. Один из них сказал мне: «Да, мы понимаем, что в ваших аргументах что-то есть. Но вот сейчас меня направляют в Дамаск. Где бы я мог бы что-нибудь прочитать, как мне вести дела с арабами?» Мы ничего не могли ему предложить. Если бы он направлялся в Японию, то мы могли бы порекомендовать ему прочитать отличную книгу Рут Бенедикт «Хризантема и меч». В то же время мы бы предупредили его, что эта книга хороша лишь для общей информации и, не надо полагать, что положение в Японии в точности соответствует тому, что написала Венедикт. Самое замечательное в книге Венедикт было то, что она никогда не была в Японии и изучала лишь японцев, находившихся в США (книга была написана во время войны), и тем не менее она сумела поразительно глубоко проникнуть в психологические процессы японского общества. Это лишь свидетельствует о том, что у антрополога имеются возможности сказать веское слово, если он только сумеет систематизировать свои знания.

В это время я начал сотрудничать с Джорджем Трейгером в разработке метода анализа культуры. Мы наметили себе пять главных целей:

1.Найти основополагающие элементы культуры, занимающие такое же место в ней, как и ноты  музыкальной гамме.

2.  Найти корни этих элементов в биологической природе человека так, чтобы можно было их сравнивать в различных культурах.

3.  Собрать сумму данных и создать методологию, которая бы позволила провести исследование для обучения различным культурным ситуациям так же, как обучают языку.

4.  Создать общую теорию культуры, с помощью которой было бы возможно осуществить новые исследования.

5.  Наконец, сделать так, чтобы наша дисциплина оказалась полезной для неспециалиста.

Трейгер и я понимали, что излишнее увлечение антропологов статистикой лишь способствовало удушению этой науки. Многие же методы, взятые из социологии, психологии, а также биологических и физических наук были неверно использованы. Под давлением физиков антропологи стали преждевременно и неумело применять «научный метод» формальной математики. Мы считаем, что у антропологии должен быть свой, собственный метод, отвечающий предмету исследования. Рассказ о том, что узнали антропологи об обычаях и нравах других народов, поможет понять теорию культуры и ее роль во взаимосвязи между людьми.