Как понять иностранца без слов, страница 45

Я никогда не забуду мое первое знакомство с отношением немцев к пространству, которое состоялось, когда я был еще студентом. Для того чтобы понять суть происшествия, мне следует напомнить о двух принципах, которые американцы принимают как должное в своей стране и полагают, что они признаны повсеместно.

Прежде всего в Соединенных Штатах нет общепринятой невидимой границы, отделяющей двух или трех людей, беседующих друг с другом, от остальных. Любое расстояние может быть достаточным для того, чтобы вокруг беседующих была воздвигнута невидимая стена, обеспечивающая уединение этих людей. Обычно в таких случаях говорят тихо, чтобы не вторгаться в мир других людей. Если же голоса беседующих слышны, люди ведут себя так, как если бы они ничего не слышали. Таким образом гарантируется уединенность беседующим людям вне зависимости от того, является ли она реальной или нет.

Второй принцип является более тонким и в соответствии с ним определяется момент, когда человек пересек границу и вошел в комнату. Если вы говорите с людьми, находящимися внутри дома, через закрытую легкую дверь, продолжая оставаться за этой дверью, с точки зрения большинства американцев, вы еще не вошли в дом. Если вы стоите на пороге у открытой двери и обращаетесь к кому-либо внутри дома, считается, что вы вне дома. Если вы находитесь в учреждении и «всунули голову в дверь» офиса, то все равны вы вне офиса. Если вы держитесь за дверную ручку, ваше тело зависло в комнате, то вы считаетесь вне ее, пока ваши ноги не перешли порог.

Все эти принципы не признаются в северной части Германии. В каждом из перечисленных мною случаев, когда, по американским понятиям, вы находитесь вне комнаты, для немца вы уже вошли на германскую территорию всеми вытекающими из этого последствиями. Случай, о котором я рассказываю, посвящен конфликту, связанному с иным пониманием немцами американских принципов.

Это произошло в Колорадо. Стоял теплый весенний день. В такой день вы рады всему и от души наслаждаетесь жизнью. Я стоял на пороге дома и разговаривал с женщиной, которая жила в квартире на втором этаже.  Первый этаж принадлежал художнику, который превратил его в свою студию. К сожалению, один и, тот же вход использовался жильцами и первого, и второго этажа.  Обитатели второго этаже шли вдоль стены студии и поднимались по лестнице, расположенной вдоль ее стены. Таким образом жильцы второго этажа имели в своем распоряжении часть территории художника.

Стоя на пороге, я взглянул налево и заметил, что метрах в двадцати от меня, внутри студии, стоял художник из Пруссии и его двое друзей, с которыми он беседовал. Сначала я хотел поздороваться, но потом, не желая быть навязчивым и влезать в его разговор, я невольно прибег к американскому правилу и предположил, что два дела—мой тихий разговор и его разговор—не связаны друг с другом. Я вскоре понял, что ошибся. Неожиданно художник быстро отошел от своих друзей, буквально оттолкнул мою знакомую и с горящими глазами начал орать на меня: «Какое вы имеете право войти в мою студию и не поприветствовать меня? Кто дал вам разрешение вообще входить сюда?!» Я чувствовал себя униженным и оскорбленным. Даже теперь тридцать лет спустя я живо вспоминаю мой гнев.

Последующие исследования позволили мне понять немецкое отношение к пространству, и я узнал, что, с точки зрения этого немца, я был недопустимо груб. Я уже был «внутри» здания и совершил вторжение в дом, как только смог увидеть интерьер. Для немца достаточно было того, что мы могли видеть друг друга, вне зависимости на каком расстоянии друг от друга мы находились.

Недавно я получил новые объективные данные о реакции немцев на визуальное вторжение, когда проводил исследование, в ходе которого выяснялось, на что смотрят люди, находясь на «интимном», «личном», «социальном» и «общественном» расстоянии. В ходе моего исследования я просил людей фотографировать мужчин и женщин, находившихся на таких расстояниях от фотографа. Один из моих помощников, который был немцем, сфотографировал людей, не сфокусировав изображение. Он объяснил это так: «Нельзя разглядывать людей на таком расстоянии потому, что это—вторжение». Может быть, это объясняет неписаный обычай.  который лежит в основе немецких законов, запрещающих фотографировать незнакомцев в общественных местах без их разрешения.