Источники и историография. Атрибуты традиционного весенне-летнего цикла календарной обрядности белорусов, страница 18

В этот день белорусские крестьяне вместе со своими семьями, собирались вместе и шли на свои поля. Они несли с собой традиционные атрибуты празднования: каравай, яйца, хлеб. Придя в поле, хозяева качались на жите, а после забавы ели караваи и обходили свои нивы с песнями. Иногда обходили поля с освещённой вербой, атрибутом праздника, втыкали вербу в землю с надеждой, что это защитит ниву от града. После этих действий у белорусских крестьян начиналось коллективное празднование.

В каждом празднично-обрядовом комплексе, в традиционном календаре белорусов было 2 периода, в контексте которых почитание памяти умерших являлась самым главным событием. Это были «весенние и осенние» поминки. Именно отсюда Радуница (общеизвестное название весеннего дня почитания предков) – граница, перед которой стояла потребность почитания умерших.

С принятием христианства Радуница стала проводиться всегда во вторник полевеликодной недели. Главным символом Радуницы был чистый убранный дом. С утра обычно шли в церковь, где поминали  близких людей, а после обеда – на могилы. Приход на могилы к умершим было главным символом празднования Радуницы. Накануне или в тот же день могилы старательно прибирались. Трапеза начиналась с приглашения умерших. После этого по кусочку от всей пищи откладывалось на могилу. К могиле приглашали родственников и знакомых семьи, которые проходили мимо. Традиция празднования Радуницы требовала от них задержаться на несколько минут и помянуть умерших. Трапеза продолжалось довольно долго, позже подходили нищие, которым раздавали остатки пищи. Согласно народному поверью, всё, что было отдано нищим, было отдано умершим на том свете. Проведение Радуницы у белорусских крестьян заканчивалось поминальным ужином в семье [43, с.77 – 79].

Сёмуха (Тройца) – заключительный весенний праздник. Позже был прикреплён к церковному календарю и соответствовал дню святой Троицы, проводился на пятидесятый день после Пасхи. В воскресенье утром крестьяне шли в церковь (костёл), символ весенних празднеств белорусских крестьян, где светили разные полевые и луговые травы. Как определенный атрибут умерших, травы связывались в  пучки и клались в гроб.

Основным «живым» символом празднования Сёмухи в белорусской деревне прошлого столетия были молодые девушки. Они в этот день украшали себя венками из цветов и небольшими ветками деревьев и отправлялись в лес завивать березу. Наши предки верили, что магическими действиями можно передать силу берёзы другим растениям и набраться у них силы и здоровья [64, с. 185 – 187].

Обрядность, в проведении весенних праздников в традиционной культуре белорусов носило особо важный характер. Без праздничных обрядов, которые сопровождались определёнными атрибутами, не проходил ни один весенний праздник. Начиная с Масленицы, крестьяне, придерживаясь традициям,  соблюдали нормы празднования. В каждой местности Беларуси были свои локальные особенности в проведении тех или иных обрядов, которые сопровождались определенными праздничными атрибутами [25, с. 60 – 62].

В белорусских деревнях на Масленицу существовал обряд «Масленичные колодки». Главным атрибутом, которого являлись деревянные колодки. Небольшое количество женщин наведывала дома тех хозяев, у которых были мальчики – «переростки», и привязывали до ноги последних небольшую деревянную колодку. Её символика была многозначительной. Наиболее архаичное значение сводилось к тому, что на юношу или девушку, которые достигли возраста физиологической зрелости, деревенская община налаживала честный гражданский долг, обусловленный природой – продолжать человеческий род.

Атрибут ритуального наказания юношей мог иметь форму деревянного креста. Однако «колодкой» могло быть и трёхметровое полено, до обоих концов которого приделывали верёвки. В таком случае тянуть «колодку» по деревне женщинам помогали сильные молодые люди. Атрибут обрядового наказания юноши-«переростки» должны были носить всю праздничную неделю. Однако, когда юноша считал наказание не оправданным, он мог «откупиться» от своих односельчан хорошим подарком [39, с. 255 – 257].