В произведениях Рихтера «алхимические» свойства живописи и фотографии особым образом соединяются, что отчасти может объяснять ощущение «переходящей» сущности его работ и связанную с этим трудность их технической идентификации. Интересно, например, что уже на начальном уровне создания фотокартины живопись у Рихтера перенимает «светописное» качество, присущее фотографии. Так, «Рихтер проектирует слайдовое изображение на пустой холст, «проявляет» [карандашом или кистью] его контуры и затем заполняет их краской, таким образом, «вручную» подражая химическому процессу фиксации светового образа на подготовленной поверхности»[46].
Однако говорить об алхимии в контексте произведений Рихтера заставляют, прежде всего, цвет и фактура его картин. Так, одним из ярких примеров специфического использования цвета Рихтером является картина «Бетти» (илл. 1), написанная художником в 1977 году с фотографии дочери.
На этом портрете цвет краски, нанесенной ровными, почти не соприкасающимися друг с другом плоскостями, заметно локализован, почти лишен нюансов и переходов. Розовый цвет на одежде и губах девочки усилен, утрирован, равно как кукольно-синий цвет глаз. Абсолютно ровный, чрезвычайно высветленный оттенок совершенно матового лица выглядит ненатуральным. Художник интенсифицирует цвет, представленный на оригинальной фотографии (илл. 2), изменяя его оттенок, так что он приобретает качество «искусственности», неестественности и воспринимается как нечто отдельное или, по крайней мере, дополнительное по отношению к оригинальному фотографическому образу, как то, что может быть, подобно макияжу, изменено, снято.
Впечатление «искусственной созданности» цвета обусловлено, в частности, тем, что живописная materia prima – цветная палитра – в данном случае вовсе не воспринимается как «праматерия», но и она будто бы имеет за собой некий первоисточник.
Ясно, что в контексте этого портрета говорить о наличии в нем «живого» цвета скорее неуместно. Интересно заметить при этом следующее. Когда в отношении цвета употребляется эпитет «живой», очевидным образом подразумевается наличие некой «жизни» цвета, и то, что непосредственно «животворит» его, может, по аналогии с человеческим и любым другим живым организмом, ассоциироваться с водой (влагой) и воздухом (кислородом) – двух составляющих, без которых жизнь невозможна. В картине «Бетти» преобладает противоположное впечатление: с одной стороны, того, что краска совершенно «лишена пор», бездыханна, и, с другой стороны, того, что в ней полностью отсутствует животворная влага.
Подобное восприятие цвета и краски в картине можно, в частности, объяснить с точки зрения теории алхимии, в которой наличествуют любопытные аспекты, имеющие свои параллели в живописи. Так, основными веществами для алхимии становятся твердая сухая сера, жидкая, текучая ртуть и кристаллическая соль. В живописи этим основам соответствует сходная триада: красочный пигмент, растворитель и связующее защитное вещество[47]. В зависимости от того, как распределяется баланс между этими элементами, у зрителя формируется определенное восприятие поверхности картины. Таким образом, если принимать во внимание подобные категории, то при взгляде на портрет работы Рихтера создается ощущение полного господства сухого пигмента, который становится непроницаемым как для воды, так и для воздуха.
Кроме того, роль пигмента значима и в фактурном аспекте произведения. Несмотря на то, что поверхность картины, абсолютно гладкая и ровная, стремится уподобиться поверхности фотокарточки, ей это не вполне удается, даже если учесть безупречную ясность и точность живописного изображения, также тяготеющего к фотографическому. Причина этому может заключаться в принципиальном различии природы живописи и фотографии. Так, если фотография – это «чистый образ», а значит, в сущности, имматериальный, то живописное изображение, напротив, обладает ощутимой вещественностью, которую сообщает ему именно плотный сухой пигмент.
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.