Творчество немецкого художника Герхарда Рихтера. Идеи. Алхимия краски: цвет и фактура. От портрета и пейзажа к абстракции, страница 13

Эти рассуждения, напрямую затрагивающие проблему пейзажа – жанра, имеющего существенное значение в творчестве Рихтера, вероятно, стоит дополнить важным замечанием Макса Фридлендера, которое звучит следующим образом: «Симптомом того, что изобразительное искусство подошло к зрелому созерцанию окружающей природы, можно считать увеличение пространства, отводимого небу, и осознания значимости последнего для общего художественного впечатления»[54]. Это суждение, кажется, напрямую соотносится с артикулируемой Фридлендером идеей бесконечности, заключенной в пейзаже. Природа всегда предстает на картине в качестве лишь малого фрагмента неохватного, бескрайнего целого, которое, в отличие от конечного предмета, ни человеческий взгляд, ни человеческий разум охватить не способен. И в этом контексте пространство неба (или, равно, моря) на живописном полотне в наиболее совершенном виде выражает идею бесконечного.

С высказываниям и Фридлендера, и Раппапорта, как представляется, в полной мере соотносится живопись Каспара Давида Фридриха, ставшая образцом для многих пейзажей Рихтера.

В таких полотнах Фридриха, как «Монах у моря» (илл. 9) или «Вечер» (илл.10), изображение неба занимает почти всю плоскость картины. Небо настолько необъятно и широко, что, словно не вмещаясь в пространство холста, вытесняет тонкую полоску земли к самому его краю. И если в «Вечере», являющемся, в действительности, небольшим картоном (20х27 см), позолоченное уходящими лучами небо, кажущееся огромным, в безмятежности царствует над крохотной         землей, то в другой картине колористический контраст песчаного берега и темной пучины моря вносит в живопись напряжение, которое, впрочем, так же преодолевается громадой неба, всецело покоряясь ей. И кажется, что самодовлеющая бескрайность небесного пространства,  в которой теряется хрупкая фигурка человека, не только воплощает собой порой пугающее величие природы, но, неизбежно выводя зрителя за рамки этого живописного образа, обнажает вечное божественное присутствие, в тайне которого существует все и вся.

Являясь одним из ярких воплощений эстетики и духа романтической эпохи, чувственность которой в отношении природы, по мнению Рихтера, еще не преодолена в современном человеке, произведения Фридриха становятся актуальным материалом для творческого и философского осмысления жанра художником-постмодернистом.

Первым, что обнаруживает связь пейзажей Рихтера с произведениями его предшественника, становится формальное строение картины. Так, большинство работ Рихтера наследуют то же ясное деление живописной плоскости на два плана, что присутствует во многих полотнах Фридриха. В таких картинах, как «Тейде», «Пейзаж близ Хуббельрата» (илл. 11) и «Вечернее настроение» (илл. 12), Рихтер четко разграничивает небо и землю, так что изображение становится строго двухчастным. При этом, у Фридриха подобное деление живописной плоскости,  несмотря на всю его очевидность, не воспринимается как навязчивое. С одной стороны, при общем тональном единстве, присущем каждой из картин, и достаточно сдержанном колорите мастерски расставленные Фридрихом цветовые акценты и нюансы делают живописную поверхность полем разнообразных колористических впечатлений, несколько отвлекающих глаз от геометрической доминанты.  Кроме того, разграничение живописных планов Фридрих «смягчает», в частности, обогащением ландшафтного рисунка на переднем плане, помещением на линии горизонта  горной цепи или архитектуры и пересечением горизонтальной плоскости вертикальным мотивом, будь то скала, ветвистое дерево, мачта корабля или человеческие фигуры. 

У Рихтера, напротив, за счет минимального использования выразительных возможностей линии и цвета и предельного упрощения композиции ничем не нарушаемая линия горизонта безупречно прочитывается почти в каждом из пейзажей, обнаруживая, таким образом, факт их построения по определенному формальному шаблону. Особенно навязчива однотипная линия горизонта в морских пейзажах Рихтера. Художник делит холст строго квадратного формата на две части безукоризненно ровной горизонтальной линией, так что в большинстве пейзажей полоска моря занимает приблизительно треть живописной плоскости, в то время как остальное пространство отдано изображению неба.