Очевидно, что признание художником иллюзией наличие абсолютной объективности в его работах, что, следовательно, отрицает возможность определения статуса фотокартины как копии фотографии, говорит о том, что едва ли Рихтер относился к найденному фотоизображению как готовому объекту, не требующему изменений. «Фотография уже являет собой маленькую картину [tableau], хотя это еще и не вполне так», – пишет Рихтер. «Именно эта «незавершенность» вызывает ощущение дискомфорта, побуждающее к стремлению сделать из фотографии полноценную картину»[19], – то есть завершить ее. При этом чтобы придать ей цельный, завершенный вид уже в качестве живописного произведения, художник отказывается от избытка деталей и излишней описательности, нередко присущих фотографии. По словам Рихтера, задача художника заключается в том, чтобы сосредоточиться на самом существенном в изображении и попытаться адекватно представить суть образа. Противоположным образом поступают, по его мнению, фотореалисты, скрупулезно перенося на холст каждую малейшую деталь, которая присутствует на фотоснимке, так что в итоге на их картинах описательность безусловно превалирует. Чтобы избежать этого, Рихтер «смывает» с изображения все лишнее: несущественные подробности исчезают с поверхности изображения, поскольку их очертания «смазываются» и теряют всякую ясность. Таким образом, форма в определенном отношении упрощается. Важно, что «размывание» контуров Рихтер называет «механическим методом», при помощи которого он редуцирует детали, и подобная «механизированность», в качестве принципа заимствованная у Уорхола, служит на пользу впечатлению имперсональности, случайности, ненамеренности, и, по Рихтеру, – объективности, которая интерпретируется им как не-субъективность. Однако вместе с тем «случайность и механичность», по признанию Рихтера, оказываются такой же иллюзией, как и «нейтральность», потому что в размывании контуров объектов непосредственно участвует воля художника и его собственная рука, держащая кисть. Соответственно, законченное изображение никак не может быть понято в качестве «конвейерного» и репродуцируемого.
Важно, что желание Рихтера сделать из фотографии полноценную картину означает для него не столько создать живописное произведение на основе фотографии, сколько заново создать фотографию при помощи живописных средств. Таким образом, признавая ценность фотографии как «совершенной картины», которая, тем не менее, «влачит убогое существование», почти полностью утратив ценность в контексте тиражной массовой культуры, художник стремился вернуть фотоизображению его достоинство, воссоздав его на живописном холсте[20]. Тем самым, Рихтер расширяет и обобщает само понятие фотографии, которое не замыкается на технических особенностях ее создания, но, преодолевая эти границы, все больше переходит в область принципа, концепции, языка. В интервью Рольфу Шёну Рихтер говорит: «Я не пытаюсь имитировать фотографию, я пытаюсь создать ее. Если я пренебрегу положением, что фотография представляет собой лист бумаги, подвергшийся воздействию света, я смогу заниматься фотографией при помощи иных [живописных] средств»[21]. Работая над картинами, Рихтер обращается к особому «измененному способу видения, который создала фотокамера»[22] (что согласуется со словами Сьюзен Зонтаг о том, что фотография уже вскоре после своего появления стала не просто «регистрировать реальность», но «задавать норму того, как нам видятся вещи»[23]), в итоге чего, как заявляет художник, даже те его картины, которые не имеют фотографического источника, «являются фотографиями»[24].
Уважаемый посетитель!
Чтобы распечатать файл, скачайте его (в формате Word).
Ссылка на скачивание - внизу страницы.