Эстетические особенности японского искусства. Основные мировоззренческие принципы древних китайцев и японцев, страница 10

Нихон сёки было написано на правильном высоком китайском языке. Возможно, в его составлении принимали участие сами китайцы. Довольно скоро при японском императорском дворе установился обычай обрядового чтения фрагментов Нихон сёки, наподобие буддийских сутр. В результате складывается традиция прочтения этого текста на японском языке.

В Нихон сёки в большинстве случаев повествование ведется отстраненным тоном летописца. Но существует несколько фрагментов, в которых появляется эффект отождествления автора с группой персонажей. Например, “враги же об этом нашем тайном замысле не знали  и пили хмельное, сколько хотелось”.

Текст поделен на свитки, соответствующие правлению одного или нескольких императоров. Внутри свитков материал выстроен в хронологическом порядке, а с третьего свитка он старательно датируется, задается линеарное развертывание повествования. Но эта линейность неоднократно нарушается наличием нескольких версий одного и того же сюжета. Создается эффект остановки времени и рассматривания объекта с разных сторон. Весь текст Нихон сёки, хотя и задуманный как единое целое, внутри каждого свитка поделен на эпизоды, имеющие законченный и самодостаточный характер. Каждый эпизод начинается фразой  - “в одной книге сказано”, а заканчивается выражением - “с тех пор так и повелось”.

В Нихон сёки помимо мифов и династических цепей можно увидеть прообразы различных литературных жанров - фудоки, моногатари, волшебные сказки, бытовые сказки, элементы эпических сказаний, новеллы и др.

В период Нара мифологическое обоснование легитимности правящей династии было закончено. На смену мифологическо-летописным сводам приходят погодные хроники. Наиболее значительный их пример - это Сёку Нихонги ( Продолжение анналов Японии), написанных в 797 году. Оно состояло из сорока свитков и охватывало период с 697 по 791 год. Общим свойством для мифологическо-летописных сводов и хроник было то, что они были рассчитаны не на современников, а на потомков. Именно в их сознании должна была сложиться модель прошлого, которую конструировали  составители хроник.

Но если Кодзики и Нихон сёки оказали серьезное влияние на все жанры словесности, то влияние Сёку Нихонги ограничивалось исторической мыслью, которая выделилась в отдельный жанр. В Сёку Нихонги уже не встречаются яркие художественные описания характеров и поступков героев, оно целиком построено на сухом хронологическом изложении. В нем намного меньше прямых заимствований из китайских произведений.

В Сёку Нихонги хронология (с точностью до дня) сделалась основным принципом построения текста. Если в Кодзики и Нихон  сёки отдельные сообщения тяготели к сюжетной законченности и под одной датой редко сообщались разнохарактерные сведения, то в Секу Нихонги в отчете за день начала размещаться самая разнообразная информация. События в анналах теперь предстают как процесс, а не как законченная данность. Возрастает “плотность” наполнения хроник событиями. Главными объектами описания хронистов теперь служат правитель и его непосредственное окружение. Для того, чтобы попасть на страницы хроники чиновнику нужно было обладать рангом не ниже пятого. Датировка в анналах теперь осуществлялась в соответствии с девизом правления. У каждого отрезка времени мог быть только один “хозяин” и им считался сам государь. Если в его правление происходило какое-либо важное событие, то только он имел право на провозглашение нового девиза, даже если его правление еще не было завершено. 

Важнейшее значение в жизнеописаниях императоров занимают генеалогические записи, которые предшествовали изложению событий, случившихся в их правление, нарушая тем самым хронологический порядок изложения. Особенная роль генеалогической информации представляла собой характерную особенность японских хроник.

Другая особенность японских хроник состояла в том, что если китайские хроники в конце правления каждого императора давали оценку его деятельности, то японские - ограничивались перечислением его достоинств или вообще этого не делали. В Японии император был выведен из сферы действия этических оценок, он был фигурой сакральной.